Но Байрона?!
Коротко кивнув на прощание, Саймон повернулся и ушел в зал заседаний. Некоторое время я смотрела на закрывшуюся дверь, не в силах сдвинуться с места, а затем, охваченная паникой, кинулась к лифтам. Нельзя, чтобы Байрон сообщил девчонкам о ликвидации отдела. Хоть это я должна сделать сама!
В лифте я нажала скоростной набор номера Байрона и услышала автоответчик.
– Байрон! – с нажимом сказала я. – Не говори пока в отделе о сокращении. Слышишь? Я сама это сделаю. Повторяю, ничего никому не говори!
Не глядя по сторонам, я кинулась из лифта в свой кабинет и закрыла дверь. Меня трясло. Я была просто раздавлена. Как сообщить о ликвидации отдела? Что сказать? Как выйти и заявить в лицо подругам, что они остались без работы?
Я бегала по комнате, ломая руки и борясь с подступающей тошнотой. Это хуже любого экзамена, любого теста, всего, с чем мне приходилось сталкиваться раньше…
И тут из коридора до меня долетел чей-то голос:
– Она у себя?
– Где Лекси? – спросил кто-то еще.
– Она что, прячется? Вот сволочь!
На секунду мне захотелось забиться под диван и больше не вылезать.
– Она наверху? – В коридоре говорили все громче.
– Нет, я видела, как она пришла! Она в кабинете. Лекси! Выходи сейчас же!
В дверь забарабанили. Вздрогнув, я заставила себя сдвинуться с места, пересекла кабинет, ступая по ковру, робко вытянула руку и открыла дверь.
Они уже знают.
Они стояли за дверью. Все пятнадцать сотрудниц отдела продаж напольных покрытий молча и с упреком смотрели на меня. Фи стояла впереди всех с совершенно неподвижным лицом.
– Это… Это не я. Пожалуйста, выслушайте меня. Пожалуйста, поймите, это было не мое решение. Я пыталась… собиралась… – На этом я замолчала.
Я руководитель, а значит, именно мне надо было спасти отдел. Но я не смогла.
– Простите меня, – прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, переводя взгляд с одного сурового лица на другое. – Мне очень, очень жаль…
В невыносимой тишине я почти боялась расплавиться от ненависти, сквозившей в устремленных на меня взглядах. И тут все повернулись ко мне спиной и молча ушли. На дрожащих ногах я добрела до своего стола и опустилась в кресло.
Как Байрон им сообщил? Какими словами он объявил о грядущем увольнении?
И тут я заметила в своем инбоксе коллективную рассылку под заголовком: «Коллеги, плохие новости!»
Я с тревогой открыла сообщение и, увидев первые же слова, застонала от отчаяния. Это разослали всему коллективу? От моего имени?!
Всем сотрудникам отдела напольных покрытий.
Как вы, должно быть, заметили, в последнее время продажи напольных покрытий упали до ужасающе низкого уровня, в связи с чем руководство компании приняло решение о ликвидации отдела.
Поэтому в июне все вы будете уволены по сокращению штатов. А до тех пор Лекси и я просим вас работать как можно эффективнее, придерживаясь самых высоких профессиональных стандартов. Помните, мы дадим вам рекомендации, поэтому никакой халтуры и кислого настроения!
Всего наилучшего!
Байрон и Лект
Вот и все. Мне захотелось застрелиться.
Когда я приехала домой, Эрик сидел на террасе, нежась в лучах заходящего солнца, с «Ивнинг стандард» в одной руке и джином с тоником в другой.
– Как прошел день? – спросил он, поднимая глаза от газеты.
– Если честно, то плохо, – ответила я дрожащим голосом. – Просто ужасно. Уволили целый отдел. – Когда произнесла последнюю фразу, то не выдержала и разрыдалась. – Всех моих подруг! Они потеряли работу и ненавидят меня за это, и… я их не виню.
– Дорогая, – отложил газету Эрик, – бизнес есть бизнес.