Почему эти слова крутятся в ее голове? Она не могла понять, как можно просто лежать в кровати, становясь все бледнее и слабее, тогда как жизнь проходит мимо.
Часы пробили два. Трисс сбросила одеяла, ей было слишком жарко под ними. Прижалась лицом к окну, и прохлада принесла ей некоторое облегчение. Воздух в ее комнате застоялся, нетерпеливая энергия ветра на улице манила ее, ей хотелось распахнуть окно. Трисс услышала, как хлопнула дверь автомобиля. На противоположной стороне сквера припарковался маленький голубой «моррис», и из него кто-то вышел, но его было не разглядеть из-за деревьев. Однако, когда человек приблизился, Трисс узнала его. Это был мистер Грейс, портной, который вчера включил ей джаз и кормил ее пирожными. Она наблюдала, как он подошел ко входу в их дом, а секунду спустя раздался звонок в дверь.
Первоначальная радость, охватившая Трисс, сменилась замешательством. Зачем он приехал? Вдруг родители с ним встретились и обнаружили, что он из тех, кто слушает джаз? Может, ей больше не разрешат ходить в его магазин. Что он тут делает?
Со скрытностью, которая быстро становилась ее второй натурой, Трисс выскользнула из комнаты и подкралась к лестнице. Поскольку Маргарет уже ушла, дверь открыла мать, ведь кухарка была глуховата и говорила, что никогда не слышит звонок. Трисс не осмеливалась выглянуть из-за угла, опасаясь, что ее заметят, и навострила уши.
– …Простите за беспокойство. – Голос портного был едва слышен. – Миссис Пирс Кресчент? Меня зовут Джейкоб Грейс, я из магазина «Грейс и Скарп», ваши муж и дочь вчера посетили наше заведение.
– О, вы из магазина одежды? – Голос ее матери звучал озадаченно и немного нервно. – Но… мне казалось, что первая примерка назначена на следующую неделю…
– Да, правда. Но, похоже, ваша дочь забыла перчатки в нашей комнате для особо важных гостей, и поскольку я все равно проезжал мимо, решил, что завезу их.
– Ах, понятно! Как любезно… – Пауза. – О… простите, мистер Грейс, но это перчатки не Трисс.
– Неужели? – растерянно ответил портной. – О, как глупо с моей стороны. Они такие маленькие, и я решил, что это ее. В таком случае приношу самые искренние извинения, что побеспокоил вас.
– Мне так жаль, что вы потратили время. – Голос матери немного смягчился.
– Вовсе нет, я очень рад возможности спросить, как себя чувствует юная леди.
– Тереза… что ж, я думаю, она оправилась от шока, пережитого в вашем магазине, если вы об этом спрашиваете.
– На самом деле нет. – Впервые голос мистера Грейса зазвучал серьезно и несколько неуверенно. – Миссис Кресчент, когда ваша дочь посещала магазин, мне посчастливилось провести в ее обществе какое-то время, и я обратил внимание на некоторые… симптомы. Симптомы, которые меня обеспокоили, потому что… напомнили о другом случае. Но если ваша дочь в порядке и чувствует себя хорошо, то у меня камень с сердца упал.
– Мистер Грейс, – нервно и резко спросила мать, – что вы имеете в виду?
Повисла длинная пауза.
– Пожалуйста, примите мои извинения, – был ответ, такой тихий, что Трисс едва расслышала слова. – Мне очень жаль, миссис Кресчент. Я не имел права никоим образом комментировать здоровье вашей дочери. Вы оба явно любящие родители и, без сомнения, обеспечиваете ей наилучшую медицинскую помощь. Я не доктор и даже не друг семьи. Пожалуйста, простите меня и передайте наилучшие пожелания юной Терезе.
– Постойте! Погодите! – Голос матери звучал теперь чуть дальше и не отдавался таким эхом, видимо, она сделала пару шагов за уходящим портным. – Моя дочь… еще не вполне здорова. Если вы узнаете симптомы и представляете, с чем они могут быть связаны…
– Вы не поблагодарите меня за это, миссис Кресчент. – Вздох, новая пауза, во время которой Трисс послышался скрип ручки по бумаге. – Вот, это телефон магазина. Если я потребуюсь вам или вашему мужу, позвоните и попросите позвать меня. Но, миссис Кресчент, свяжитесь со мной, только если будете в полном отчаянии. Не раньше.
Прихрамывающие шаги стихли, и через несколько секунд Трисс услышала, как захлопнулась входная дверь. В полнейшем смятении она прокралась обратно в свою комнату. Что все это значит? Зачем мистер Грейс приехал к ним? Он наверняка видел, как она надевает перчатки, уходя из магазина. Он придумал всю эту историю с потерянными перчатками, чтобы найти предлог заехать к ним домой? «Он хотел поговорить обо мне с матерью».
Первым чувством, которое она испытала, было ощущение, что ее предали. Она была так уверена, что их с мистером Грейсом связывают тайные узы и что он ни слова не скажет о шести тарелках с пирожными. О каких еще симптомах он мог говорить? Но иногда взрослые так себя ведут. Они приходят к мысли, что обещание, данное ребенку, ничего не значит, пока уверены, что действуют в его интересах. Вторым чувством Трисс была крошечная дрожащая капля надежды. Вдруг мистер Грейс на самом деле знает, что с ней не так? Что, если он поможет ей?
Глава 10
Тайная вылазка
Услышав шаги, поднимающиеся по лестнице и идущие по коридору, Трисс прыжком вернулась под одеяла, торопливо пристроила на лоб влажную фланель и изобразила на лице сонливость. Когда дверь открылась и заглянула мать, Трисс издала бормочущий звук, как будто только что проснулась.
– Прости, милая, я ненадолго. Я… просто хотела кое-что спросить. Ты разговаривала с одним джентльменом в магазине одежды? Неким мистером Грейсом?
Трисс несколько раз моргнула, потом кивнула.
– О чем вы говорили? – Ее мать заколебалась и облизнула верхнюю губу кончиком языка. – То есть он не показался… – Она умолкла, словно не вполне понимала, что хочет спросить.
– Он приятный, – ответила Трисс, надеясь, что не выглядит слишком заинтересованной. – Мы говорили о платьях и о разных вещах. Я сказала, что болела, но мне уже лучше. Он выглядел обеспокоенным. Он показался…
«Что мне надо сказать, чтобы она ему позвонила?»
– Очень странно, – пробормотала мать, и сердце Трисс упало.
Трисс тут же поняла, что неправильно разыграла карты. Ей следовало сказать, что мистер Грейс умный и здравомыслящий человек. Ей не следовало давать понять, что он ей понравился. То же самое, произнес недружелюбный голос в ее голове, было с гувернантками. Не предполагалось, что они будут ей нравиться. Если она демонстрировала, что ей нравится гувернантка или любая другая прислуга в доме, их гарантированно увольняли.
Мать вздохнула и осторожно потерла виски.
– Лягушонок, мама пойдет тоже приляжет, у меня голова болит, так что приму укрепляющее и немного посплю. Но если я тебе понадоблюсь, я у себя.
Трисс знала, что это означает. Семейный аптечный кабинет был почти полностью посвящен борьбе с недомоганиями Трисс, но там также всегда хранились несколько бутылок с маминым «укрепляющим» средством. На этикетках было написано «Винкарнис» и нарисована дружелюбная женщина в красной шляпе, поднимающая бокал. Трисс объяснили, что это тонизирующее вино сильно отличается от обычного, даже если пахнет точно так же. Доктор предписал его матери после рождения Пен. С тех пор мать прибегала к нему, когда чувствовала себя особенно взволнованной.
– Со мной будет все в порядке, – сказала Трисс, умудряясь сохранять сонные, тихие и расслабленные интонации. Ей в голову пришла мысль, от которой сердце сильно заколотилось.
После того как мать ушла, закрыв за собой дверь, Трисс лежала, внимательно прислушиваясь. Даже услышав, что мать вернулась к себе, она немного подождала, давая матери время выпить вино и лечь в кровать. Только когда воцарилась обнадеживающая тишина, Трисс выбралась из постели. Она выдвинула ящик комода и вывалила содержимое на кровать. Уложила одеяла в форме спящего человека.