«Может быть, она снова помолодеет? Может быть, снова станет красивой?» Он сказал:
— При условии, что ты нам будешь готовить, страхолюдина.
Она схватила его за руку и изо всех сил сжала:
— Ты согласен?! Борис! Ты согласен?!
Я буду преподавателем в Гере. Нет, не в Гере: это лицей. В Кастельнодари. Я женюсь на Лоле: преподаватель коллежа не может жить с любовницей; с завтрашнего дня я начну готовить свои лекции. Он медленно провел рукой по волосам и осторожно потянул за чуб, чтобы проверить его прочность. «Я буду лысым, — решил он, — теперь это ясно: я полысею до того, как я умру».
— Естественно, я согласен.
Он видел, как ранним утром кружится самолет, и повторял про себя: «Утесы, красивые белые утесы, утесы Дувра».
ТРИ ЧАСА В ПАДУ
Матье сидел в траве; он наблюдал за черными клоками дыма над стеной. Время от времени в дыму поднималось огненное сердце и окрашивало его своей кровью: тогда искры прыгали в небо, как блохи.
— Так ведь они и пожар могут устроить, — сказал Шарло.
Бабочки сажи летали вокруг них; Пинетт поймал одну и задумчиво растер пальцами.
— Все, что осталось от картины с масштабом в десять тысячных, — сказал он, показывая свой почерневший большой палец.
Лонжен толкнул калитку и вошел в сад; он плакал.
— Лонжен плачет! — удивился Шарло. Лонжен вытер глаза.
— Сволочи! Я уж думал, что они меня прикончат.
Он рухнул на траву; в руке у него была книга с разорванной обложкой.
— Мне было нужно раздувать огонь кузнечным мехом, а они бросали в огонь свои бумаги. Весь дым шел мне в морду.
— Закончили?
— Нет. Нас прогнали, потому что будут жечь секретные документы. Тоже мне секрет: приказы, которые я сам и печатал.
— Это плохо пахнет, — сказал Шарло.
— Пахнет жареным.
— Нет, я говорю: раз жгут архивы, это плохо пахнет.
— Ну да: плохо пахнет, пахнет жареным. Я о том и говорю.
Они засмеялись. Матье показал на книгу и спросил:
— Где ты ее нашел?
— Там, — неопределенно сказал Лонжен.
— Где там? В школе? -Да.
Он с подозрительным видом прижал к себе книгу.
— А другие там есть? — спросил Матье.
— Были и другие, но типы из интендантской службы взяли их себе.
— А это что?
— Книжка по истории.
— Какая?
— Я не знаю названия.
Он бросил взгляд на обложку, потом неохотно добавил:
— История двух Реставраций.
— А кто автор? — спросил Шарло.
— Во-ла-белль, — прочел Лонжен.
— Волабелль, кто это?
— Откуда мне знать?
— Ты мне ее одолжишь? — спросил Матье.
— Когда прочту.
Шарло забрался в траву и взял у него книгу из рук.
— Так это же третий том! Лонжен вырвал ее.
— Ну и что? Зато можно хоть как-то мысли переключить.
Он наугад открыл книгу и сделал вид, будто читает, чтобы утвердиться в правах владельца. Исполнив эту формальность, он поднял голову.
— Капитан сжег письма своей жены, — сказал он.
Он смотрел на них, подняв брови, с простодушным видом, заранее изображая глазами и губами удивление, которое рассчитывал вызвать. Пинетт очнулся от угрюмой задумчивости и с любопытством повернулся к нему:
— Кроме шуток?
— Да. И ее фотографии он тоже сжег, я их видел в огне. Она премиленькая.
— Неужели?
— Ну я врать не буду.
— Что он говорил?
— Ничего. Он смотрел, как они горят.
— А все остальные?
— Они тоже молчали. Улльрих вынул из бумажника письма и бросил их в огонь.