Через полчаса интенсивного бега Платону снова стало плохо и он, вконец обессилевший, молча упал на колени. Марат остановился спустя несколько секунд. Вздохнул и снова вытащил флягу.
– Пей, – скомандовал он, – только немного…
– Что… это? – спросил Платон, задыхаясь.
– «Бэ-сорок». Энергетик.
– Типа «Ред булла»?
– Чего?
– Ну, «Ред булл»… В баночках продается. Металлических таких. Узеньких, – показал Платон, сомкнув указательный и большой пальцы в колечко.
– Нет, не слышал… Не знаю такого. Наверное… А ты вообще откуда сам?
– Из Москвы, – ответил Платон и насторожился. Ему не хотелось откровенничать с незнакомцем, а при подобных обстоятельствах разоблачить себя было проще простого.
– А чем занимался? Что натворил, помимо этого?
Сказав слово «этого», Марат указательным пальцем зачем-то ткнул Платона в грудь. Платон рефлекторно опустил голову и посмотрел на свое полуголое тело.
– Учительствовал, – нехотя ответил он.
– Учительствовал? – удивился Марат.
– Ну да… Прикладную информатику в институте механики преподаю…
– Ты преподаешь? Прямо сейчас?
– Ну… не сейчас, а в общем… в МГУ.
– МГУ… Что это?
– Ну да, МГУ… Московский государственный университет… Известный университет, основанный Ломоносовым.
– Какая чудная фамилия… – Марат хмыкнул, а потом неожиданно спросил: – А это кто такой Ломоносов?
Платон растерялся.
– Ну как кто?! Великий русский ученый. Естествоиспытатель.
– Ломоносова не знаю, а русские раньше были, – сказал Марат с небрежностью в голосе, как если бы говорил о марках, которые его никогда не интересовали.
– Что значит раньше? Когда раньше? – взволновался Платон.
– До Преображения, – спокойно ответил Марат и неожиданно громко чихнул. Потом он вытерся рукой и добавил с укором: – Эх ты! Струвер, а не помнишь…
Платону захотелось что-то ответить, но Марат его сразу перебил.
– Знаешь, – сказал он, – такое бывает… Бывает, память при переходе отшибает. Расстояние двести двадцать пять триста, а время один пук… – Марат ловко щелкнул пальцами перед самым носом несчастного и побежал дальше, оставив Платона теряться в догадках.
Глава 13. Синдром ложных воспоминаний
К тому моменту, когда Роберт, Горан и еще пятеро солдат подходили к нужной им антенной вышке, песчаная буря заметно усилилась. После атмосферных изменений, которые позволили наполнить планету азотом с кислородом в достаточной мере, чтобы дышать и поддерживать необходимый температурный баланс, дабы – как это было раньше – не околеть ночью. Теперь на Марсе такая буря могла продолжаться месяцами и угнетала гораздо сильнее, чем, например, затяжные земные тропические ливни или длинные полярные ночи. Военным пришлось надеть специальные защитные шлемы и переговариваться с помощью раций. Они ступали с осторожностью, предусмотрительно медлили, чтобы никто не отстал более чем на три метра – настолько ухудшилась видимость. В конце концов, Роберт, идущий первым, включил свои светодиоды. Его примеру последовали и остальные, но это оказалось лишним, так как уже через мгновение они достигли своей цели.
Роберт открыл дверь антенны, заглянул вниз лаза и не без труда погрузился в ее металлический желоб. Потушив светодиоды, он стал медленно спускаться в тесной трубе по подвесной лестнице к тоннелям, подальше от ненастья – туда, где предположительно скрывались нарушители.
В стакане (так называли помещения, расположенные под вышками антенн) было тихо и прохладно. Роберт снял шлем и сделал глубокий вдох. За ним спустился Горан. Он тоже снял шлем и с удивлением посмотрел на аптечку.
– Вытащили «Бэ-сорок». Весь забрали, – кивнул Роберт.
– Значит, они уже далеко. – Горан поскреб пальцем по изгибу смятого замка.
– Ну, это им не поможет, – постарался как можно безразличнее ответить Роберт, а сам про себя подумал, что Марату надо бы поторапливаться.
Полковник дал знак, и солдаты почти что синхронно сняли с себя ранцы. В ранцах оказались так называемые моноколеса. Солдаты вытащили их, инициировали аккумуляторы и ловко, без всяких хлопот встали каждый на свое, чем вызвали необычную реакцию у Горана: он остолбенел.
С недавних пор, недели три или четыре, у него стали возникать непонятные замирания, во время которых ему грезились самые разные вещи. Врачи называли это синдромом ложных воспоминаний, или СЛВ, и убеждали, что это частое явление среди вновь прибывших на Марс. Горану же такое объяснение вовсе не нравилось. «Слишком все просто, – думал он, – просто и неубедительно». А врачи успокаивали обещаниями, что скоро СЛВ пройдет, и с присущим им авторитетом утверждали, что это вполне нормально. «Нормально! Абсолютно нормально, Горан! – говорили они. – Вы раньше просто, понимаете ли, были как все остальные люди до Преображения, вот поэтому ваше ложное прошлое закамуфлировано. Уверяем вас, Горан, с вами все будет хорошо, просто вам нужно еще время, чтобы организм акклиматизировался и подстроился под новую среду. Подождите немного… совсем малость».
И вот снова СЛВ! На этот раз Горан четко увидел, как три бурых медведя, одетые в какую-то причудливую темно-зеленую военную форму, катаются кругами на одноколесных приспособлениях. В центре круга стоит человек с хлыстом, он ловко бьет им и при этом выкрикивает: «Але-оп!»
«Папа, смотри!» Горан слышит детский голос, но не в силах понять, чей он.
Очнувшись, Горан понял, что уже никого нет – Роберт с солдатами скрылись. Тогда он снял моноколесо и поспешил за ними.
Глава 14. «Гулливер на месте, Мама!»
Когда тоннель закончился, беглецам преградила путь овальная, слегка выпуклая дверь с иллюминатором посередине. Вместо ручки было все то же колесо, только теперь с облупленной краской и местами ржавое. Марат подошел к тупику и постучал по надписи «К.О.Т.Е.Л», высеченной над иллюминатором, по-видимому, достаточно давно, поскольку она уже покрылась коростой.
– Вот и пришли! – сказал он торжественно, как будто хотел доказать Платону, что он его не обманывал и путь был проделан им не зря.
Платон ничего не ответил, поскольку вконец обессилел. Он свалился на колени и оперся на руки, опустив голову вниз; с его спутанных черных волос капал пот.
Иллюминатор сильно запылился, поэтому Марату пришлось потереть стекло краешком рукава куртки, прежде чем заглянуть внутрь.
Платон какое-то время наблюдал за действиями Марата, но потом встал и подошел к двери, влекомый сразу тремя чувствами: любопытством, страхом и нетерпением. Оказалось, что под аббревиатурой была расшифровка: «Коллектор оправдывает традиции ее любви», – гласила она.
– Что это значит? – Платон тоже заглянул в иллюминатор.
– Это их чертовы лозунги! – с раздражением пояснил Марат. – Куда ни плюнь – одни лозунги.
За дверью располагалось довольно просторное помещение. Платон пригляделся и понял, что в комнате полукругом стояли шкафы. Они, как надгробья, нависали над чем-то блестящим. Необычный предмет излучал мягкое золотистое свечение и притягивал к себе. Платон вспомнил счастливый эпизод из детства: маму, идущую к нему через бескрайнее зеленеющее поле под высоким голубым небом. Небо было настолько прозрачным, что виднелись звезды – студенистые и далекие. Они с безразличным постоянством смотрели из синеющей дали на стройную и высокую женщину, которая развела руки в воздухе, чтобы обнять бегущего навстречу сына. «Какое счастье!» – пробормотал Платон и закрыл глаза.
– Не смотри на шар! – Марат с силой дернул Платона за плечо. – Нельзя смотреть на шар! Уводит.
– Уводит? – Платон флегматично приподнял веки и посмотрел на Марата. Печаль медленно разливалась в глубине его глаз.
– Да, уводит! Шар же кибернетический, работает на определенных частотах, имеет сильное полевое воздействие на всех, кто не изменился. На всех нас шар действует, вызывая самые разные эмоции. Я вот обычно впадаю в ярость. Многих других охватывает эйфория. Они как бы теряются, соскальзывают. Потом долго не могут прийти в себя. А сейчас для нас это крайне опасно, ведь за нами гонятся. Так что давай-ка не размусоливай и помоги мне открыть эту чертову дверь!