Ишиас. Ушиб локтя.
— Ты же сам сказал, что он не человек, — напомнила Лисе. — Или все же человек?
Но Булле не ответил. Он раскрыл рот и стал издавать звуки, похожие на скрежет коробки передач, когда ее переключают на задний ход: захрапел.
Вокруг дома царила тишина. Затем ворота очень тихо скрипнули. И опять наступила тишина.
Вот темноту пронзил свистящий звук, как будто от броска лассо. И затем легкий шлепок о стену.
Снова раздался свист, и наконец — «хлоп!», как будто кто-то закрыл пасть.
И опять наступила тишина.
Лисе ходила по комнате, прислушиваясь к негромкому равномерному похрапыванию Булле. На стенах не было картинок, она подошла к письменному столу. Там лежал листок бумаги с незаконченным письмом.
Она подняла листок и прочитала:
Лисе ощутила, как у нее на лбу появляются капли пота. Она смотрела на слово «ляггушек». Ошибка в написании означала одно из трех:
1. Что Грегор Гальваниус не особенно следит за орфографией, а ошибаться свойственно человеку.
2. Что письмо было написано не человеком, а лунным хамелеоном!
3. Что слово «лягушек» было написано правильно в первоначальном письме, но сейчас на нем сидит лунный хамелеон и смотрит прямо на Лисе!
Лисе, вскрикнув, выпустила письмо из рук.
Булле на диване вдруг громко всхрапнул.
И тут погас свет.
Лисе закрыла рукой рот, чтобы не закричать. Она уставилась в темноту. Ничего не видела. Но слышала. Слышала негромкое похрапывание Булле и кое-что еще. Звук, от которого волосы у нее встали дыбом, сначала под мышками, потом на затылке, затем на голове. Икота! Эти квакающие «ик!» были ей очень хорошо знакомы. И они не доносилось снаружи, источник был где-то здесь. В комнате.
— Б-б-булле, — заикаясь, пролепетала Лисе и попыталась побороть дрожь в голосе.
Но дрожь перешла на все тело, Лисе затрясло, словно отбойный молоток. Потому что теперь она увидела это в темноте. Пару больших выпученных глаз. Зрачки светились, а веки медленно поднимались и опускались.
— Булле!!! — завопила Лисе.
Храп резко прекратился. Потом раздалось ворчливое бормотание. Потом сонный вопрос:
— Что такое?
Лисе не успела ему ответить. Скрипящий шепелявый голос прошамкал:
— Такое — ик! — время подкрепиться!
Это был голос Грегора Гальваниуса.
Лисе почувствовала, как холодная липкая рука схватила ее за горло. И стала сжимать. И это была не человеческая рука.
— На помощь! — закричала Лисе и попыталась вывернуться, но рука ее не отпускала.
— Вдвойне на помощь!!! — закричал Булле.
— Никто не придет на помощь — ик! — двум ворам. — Гальваниус засмеялся свистящим смехом, не предвещавшим ничего хорошего.
И тут зажегся свет.
— Еще как придет, — раздался хорошо знакомый голос.
А в двери стоял знакомый им высокий худой человек.
— Доктор Проктор! — с облегчением воскликнула Лисе.
— Профессор! — восторженно завопил Булле.
— Вик… ик!.. тор? — сказал Грегор Гальваниус и поправил пояс халата.
— Быстро! — Булле вскочил с дивана, прыгнул на плечи Гальваниуса и обхватил ногами его шею. — Нельзя допустить, чтобы он превратился во что-нибудь и сбежал!
— Ик! — пискнул Гальваниус и завертелся, пытаясь избавиться от своего мучителя, но тот сдавил его шею, будто тисками.
— Перестань, Булле, — сказал доктор Проктор.