— Это как бы по-паучьи?
— Не глупи, паучьего языка не существует. Это испанский язык, на нем говорят все в Перу.
Лисе хотела поспорить, но передумала — все равно бесполезно — и вошла в дом вслед за Булле, закрыв за собой дверь. Они остановились в темном коридоре и затаили дыхание, прислушиваясь.
— Что это за звук? — прошептала Лисе.
— Это бьется твое сердце, — прошептал Булле.
— Нет, ты послушай.
— Тебе мерещатся привидения, Лисе. Здесь нет никого, кроме нас!
— Что-то жужжит.
— Перестань, это всего-навсего… Хотя нет, подожди! Ты слышишь? Что-то жужжит.
— Но я это как раз и говорю…
— Идем! — перебил ее Булле и потянул за рукав.
Они вошли в коридор. В нем была дверь в гостиную и еще одна, в дальнем конце.
— Жужжит там, — сказал Булле.
— Да, — кивнула Лисе.
— Может быть, ты откроешь? — спросил Булле.
— А может быть, ты откроешь? — спросила Лисе.
— «Камень, ножницы, бумага», — предложил Булле.
Они досчитали до трех, каждый открыл руку.
— Ха! — радостно воскликнула Лисе, потому что она показала ладонь, а Булле — кулак.
— Что значит твое «ха»? — сказал Булле. — Ведь «камень» побеждает «бумагу».
— Как это так?
— А ты не знала? Они поменяли правила на ежегодной конференции в октябре.
— Кто «они»?
— Члены Международной федерации «Камень, ножницы, бумага».
Лисе хотела возразить, но поняла, что и так сыта по уши дурацкими уловками Булле. И открыла дверь.
Внутри было темно, но жужжание усилилось.
— Ой, — вскрикнула Лисе, когда кто-то больно укусил ее в шею.
Булле, должно быть, нашел выключатель, потому что вдруг загорелся свет.
Лисе вытаращила глаза.
— Комары, — сказала она и потерла шею.
— И мухи, — добавил Булле.
В голой, лишенной мебели комнате не было, судя по всему, ничего, кроме жужжащих и летающих насекомых, больших и маленьких. А теперь, когда включился свет, они собрались вокруг единственной лампочки под потолком.
Лисе выскочила за дверь и захлопнула ее.
— Странно, — сказал Булле.
Они обошли другие помещения. Это не потребовало много времени. Кроме загадочной комнаты, в доме обнаружились гостиная, кухня и ванная. Ванна так и стояла, наполненная водой.
— Если не считать насекомых, ничего странного мы не обнаружили, — заметил Булле, когда они вошли в гостиную.
— Да, — сказала Лисе. — Зато не обнаружили и кое-чего обыкновенного.
— Да-с… — Булле устало шлепнулся на диван. — У дяденьки нет телевизора. Подозрительно.
— А я имею в виду кровать. Где кровать Гальваниуса?
— Гм, — протянул Булле, закинув руки за голову и закрыв глаза. — Может, он спит на диване.
— Но у него же есть спальня, так почему же он… — Лисе оборвала себя. — Точно, он спит в ванне!
— Я тебе говорил.
— А я хочу сказать, что он всегда спит там. Каждую ночь.
— А что, не так уж глупо, — сказал Булле и зевнул. — Подумай, как он больно стукнулся, когда упал. Видимо, у него выпадение межпозвоночного диска. Ишиас. Ушиб локтя.
— Ты же сам сказал, что он не человек, — напомнила Лисе.