– Ничего хорошего, – коротко ответил тот.
Я забрался в седло и оглядел двор в поисках Ситрика, но так его и не увидел, поэтому мы отправились в путь без него.
Поведение Ситрика сильно озадачило Финана.
– Наверное, он был пьян до безумия, – удивленно произнес он. Я ничего не ответил. Во многом слова Ситрика были правдой, Элфволд действительно погиб из-за моей беспечности, однако это не давало Ситрику право во всеуслышание обвинять меня. – Он всегда был таким добродушным, – продолжал Финан, – а в последнее время только и делал, что грубил. Я так и не понял, в чем дело.
– Он все больше становится похожим на своего отца, – сказал я.
– На Кьяртана Безжалостного?
– Зря я спас ему жизнь.
Финан кивнул:
– Хочешь, я разберусь с ним?
– Нет, – твердо ответил я, – только один человек может убить его, и этот человек – я. Понятно? Он мой, и пока я не вспорю ему брюхо, я не желаю больше слышать его имя.
Прибыв домой, я прогнал прочь Элсвит, жену Ситрика, и его троих сыновей. Ее подруги и друзья горько рыдали и умоляли меня, но я оставался глух. Она уехала.
На следующий день я стал готовить западню для Зигурда.
* * *
Те дни были пронизаны страхом. Вся Британия с содроганием ждала известия о смерти Альфреда, уверенная, что это событие смешает руны. Тогда новый расклад предскажет Британии иную судьбу, но вот что это будет за судьба, никто не знал. Возможно, ответы имелись только у той колдуньи с кошмарным именем. В Уэссексе все хотели увидеть на троне нового, но такого же сильного короля; в Мерсии одна часть желала того же, а другая – вернуть собственного короля; весь же север, где правили даны, мечтал о завоевании Уэссекса. И все же Альфред прожил весну и лето, недоброжелатели между тем продолжали мечтать, а урожаи – зреть. Я взял с собою сорок шесть человек и отправился на восток и север, туда, где устроил себе логово Хэстен.
Я бы с радостью взял с собой три сотни. Много лет назад мне было предсказано, что однажды я поведу целые армии. Но чтобы содержать армию, у человека должна быть земля, а моей хватало только для того, чтобы прокормить и вооружить небольшую дружину. Я собирал оброк, взимал пошлины с купцов, которые пользовались римской дорогой, проходившей по поместью Этельфлэд, однако этого было мало, поэтому в Сестер я взял с собою только сорок шесть человек.
Город был открыт всем врагам: на западе – валлийцам, а на востоке и севере – данам, которые не признавали никаких правителей, кроме самих себя. Когда-то римляне построили в Сестере крепость, и именно в ее развалинах и укрылся Хэстен. Были времена, когда одно имя Хэстена наводило страх на всех саксов, но сейчас он превратился в собственную тень, его дружина сильно сократилась, насчитывая менее двухсот человек, и преданность даже этих двух сотен вызывала сомнения. В начале зимы у Хэстена было более трехсот сподвижников, но люди ждут, что господин обеспечит их чем-то посущественнее, чем еда и эль. Они жаждут серебра, мечтают о золоте и рабах, вот люди Хэстена и разбрелись кто куда в поисках других хозяев. Многие примкнули к Зигурду или к Кнуту, считая их щедрыми на золото.
Сестер располагался на границе Мерсии, и я наткнулся на дружину Этельреда примерно в трех милях к югу от той крепости, где прятался Хэстен. Дружина насчитывала более ста пятидесяти человек, чья работа состояла в том, чтобы наблюдать за Хэстеном и брать его измором, грабя фуражиров дана. Командовал этими людьми молодой парень по имени Мереваль, и мой приезд, судя по всему, его обрадовал.
– Ты приехал убить этого жалкого мерзавца, господин? – спросил он.
– Только взглянуть на него, – ответил я.
Если честно, это Хэстен должен был взглянуть на меня, хотя и не решался никому рассказывать, какова моя истинная цель. Я хотел, чтобы даны узнали о моем появлении в Сестере, поэтому заставил своих людей промаршировать рядом с полуразрушенной римской крепостью и даже щегольнул знаменем с волчьей головой. Я ехал впереди отряда в лучшей, начищенной до блеска моим слугой Осви кольчуге и приблизился к старым стенам настолько, что один из людей Хэстена решил попытать удачу и выпустил в меня охотничью стрелу. Я увидел, как в воздухе промелькнуло оперение, и проследил, как короткая стрела, пролетев дугой, воткнулась в землю в нескольких футах от копыт моей лошади.
– Ему не под силу защитить все эти стены, – задумчиво произнес Мереваль.
Он был прав. Римская крепость в Сестере была огромной, размерами с небольшой город, и жалкой кучке приспешников Хэстена не удалось бы организовать оборону на всем протяжении полуразрушенного крепостного вала. Мы с Меревалем могли бы объединить наши силы и ночью пойти в атаку – возможно, обнаружили бы незащищенный участок стены и вступили бы в бой на улицах крепости. Однако от такого рискованного предприятия нас удерживал численный перевес противника, мы не хотели терять людей в попытке победить уже побежденного врага. Так что я удовлетворился тем, что дал понять Хэстену: я прибыл, чтобы насмехаться над ним. Он наверняка люто ненавидит меня. Всего год назад он был самым могущественным из всех норманнов, а сейчас забился в свою нору, как побитый зверь, причем побитый не кем-нибудь, а мною. И все же я знал: этот лис хитер и только и думает о том, как бы вернуть себе былое могущество.
Старая крепость стояла в большой излучине реки Ди. Сразу за южной стеной лежало в руинах громадное здание, которое когда-то было ареной, где, как рассказали мне священники Мереваля, христиан скармливали диким зверям. Это было бы слишком здорово, чтобы быть правдой, поэтому я им и не поверил. Развалины арены могли служить отличной цитаделью для такого маленького войска, как у Хэстена, однако он предпочел сосредоточить свои силы в северной части крепости, поближе к реке. Там у него стояли два корабля, вернее, старых торговых шлюпа, наверняка дырявых, так как их вытащили на берег. Если бы в случае атаки Хэстена отрезали от моста, эти шлюпы стали бы для него единственным средством спасения: он бы переправился на другой берег Ди и скрылся в пустошах.
Мое поведение озадачило Мереваля.
– Ты пытаешься спровоцировать его на битву? – поинтересовался он у меня на третий день, когда я в очередной раз проехал под старыми стенами.
– Он не хочет биться, – ответил я, – а вот я хочу выманить его. Для него искушение слишком велико, так что он выйдет к нам, никуда не денется. – Я остановился на римской дороге, которая, прямая как стрела, вела к двойной арке ворот в крепость. Сейчас эти ворота были заперты мощным брусом. – А тебе известно, что я однажды спас ему жизнь?
– Нет.
– Я временами кажусь себе глупцом. Надо было прикончить его при первой же встрече.
– Убей его сейчас, господин, – предложил Мереваль, потому что Хэстен, покинув крепость через западные ворота, медленно направлялся к нам.
Его сопровождали двое, оба верхом. Они замерли у юго-западного угла крепости, между стеной и развалинами арены, затем Хэстен поднял руки, давая мне понять, что хочет всего лишь поговорить. Я повернул лошадь и поскакал к нему, но при этом старался держаться подальше от стен, вне пределов полета стрелы. С собой я взял только Мереваля, прочим же приказал оставаться на месте и наблюдать.
Хэстен ехал вперед и улыбался, как будто встреча с нами доставляла ему величайшее удовольствие. Он не сильно изменился, только борода поседела, хотя густые светлые волосы сохранили прежний цвет. Его лицо выражало радушие, глаза весело блестели. У него на руках было с десяток браслетов, на плечи, несмотря на теплую погоду, он набросил котиковый плащ. Хэстен всегда кичился богатством. За бедным господином люди не пойдут, и тем более за скаредным, поэтому он вынужден был демонстрировать уверенность в своих силах, если хотел вернуть себе власть.