Владу должно понравиться. Пашка еще не представал перед ним в таком ракурсе. Еще раз, крутанувшись перед зеркалом (он не мог не отметить, что немного похудел), он залез в ванну. Запах череды и розового масла успокаивал. Павел лег, откинул голову и закрыл глаза. Мысли становились в стройный ряд, и казалось, что появление изуродованного Максима ему только привиделось. Хорошо. Спасибо богам за то, что они сотворили мир, Пашку и травяные ванны.
Вдруг — всплеск воды, и тупая боль в паху буквально скрючила Пашу.
— Ну что, пидарок? Думал, сойдет тебе с рук?
Как он сюда попал?! Перед ванной стоял Владлен Маркович и левой рукой держал Пашку за яйца. В правой поблескивала опасная бритва.
— Ты кого развел, сука?!
— Влад, погоди! Я не пойму, о чем ты. — Паша пытался высвободить свою мошонку из цепкой руки Толстоганова. — Давай поговорим спокойно.
— Ты хочешь поговорить спокойно? Давай. Давай поговорим. — Влад разжал руку. Пашка облегченно вздохнул, хотя боль не прошла. Толстоганов вытер руку о полотенце, висевшее у раковины. Бритву он так и не убрал. Влад залез на стиральную машину.
— Я тебя слушаю, — тихо произнес Толстоганов.
«Что ему сказать? Владик, прости, мне нужна была квартира и машина?»
Яйца ныли.
— А ни хера ты мне не скажешь! — Владлен крутил перед лицом открытой бритвой. Он любовался бликами, пляшущими на отполированном лезвии. — А давай, Пашка, отрежем тебе яйца, а? На хера они тебе? А мне для коллекции сгодятся. Давай? — предложил Владлен, как будто просил его выбросить старую грязную рубаху.
Пашке показалось, что его гениталии, словно голова испуганной черепахи, спрятались в панцирь.
— Давай, Паша, — оскалился Владлен Маркович и спрыгнул с машинки. — Давай, пидарок. Чик, и все. Будешь писать, как девочка. Давай, сука, как живешь, так и будешь ссать!
Паша готов был уйти под воду, если б это помогло. Уйти и отсидеться там. Он чувствовал, что Влад взбешен.
— Ладно, — успокоившись, произнес Толстоганов. — Ладно. Ведь должен же быть какой-то выбор. Мы же живем в демократическом обществе.
— Да, да, — ожил Пашка. — Я отдам тебе все. Квартиру, машину. Все.
Толстоганов засмеялся.
— Это дерьмо материально. А я тебе предлагаю о душе подумать. Ты думаешь, в раю встречаются мальчики, писающие сидя? — Толстоганов снова засмеялся. Успокоившись, он произнес: — Я думаю, вряд ли. Все они горят в аду. В общем, так: либо ты помираешь как уставший от жизни мужик, — Влад провел бритвой в сантиметре от своего запястья, — либо сдохнешь, как позорный пидор. Пацаны поменяют тебя на барашка. Ну а дальше ты догадываешься, что с тобой сделают джигиты на кошаре. Они будут пускать тебя по кругу, пока твоя наколка на жопе не сотрется до кости.
«Откуда он узнал о тату? Откуда, черт возьми, он вообще узнал о том, что я его обманул?!»
— У тебя есть пять минут, — произнес Влад и бросил бритву в воду. Пашка подпрыгнул, подняв сноп брызг. Владлен засмеялся и вышел из ванной.
«Пять минут! Пять!» — билось в голове. То, что эти бандиты продадут его за пару шампуров шашлыка, Паша не сомневался. А там… Ему даже не хотелось думать, что будет там. Мужики, не обремененные умом, по нескольку месяцев живут на овчарне без женщин. Да там и овца за женщину сойдет, а тут такой подарок с тату на попе! Разорвут они тебе твою попу, Паша, задолго до того, как ты умрешь.
Рюмин вылез из ванны и, не вытираясь, подошел к окну в зале. Из него хорошо виден подъезд к дому. Так и есть. Стояло три «Хаммера»: один — Толстоганова, два других — его опричников.