Оно стало каким-то чужим, будто он не в зеркало смотрит, а в окно какого-нибудь параллельного мира. Ужасного мира. Еще две недели назад он любил и был любим. А теперь… Теперь ему казалось, что, сходив тогда на десятилетие сети магазинов «Семья» и врезав по роже этой скотине — хозяину сети, он попал в другой мир. Жуткий мир, где ему не выжить. И ведь все для этого делается. Сначала сплетни об измене Макса, затем увольнение с работы, самоубийство Даниила Хабалова, фотографии, уход Анжелы, предательство друга, появление Мигея… Все в одну кучу! Да еще и собственное самочувствие. Надо признать, хреновое. У Максима был вид пятидесятилетнего мужчины. Неужели стресс может так влиять?
Максим прошел в кухню, предварительно захлопнув дверь в ванную — не хотелось ему сегодня встречаться со своим вторым «я». Достал из-за пояса две бутылки водки (по дороге домой зашел в «Магнит») и поставил на стол.
Когда раздался телефонный звонок, Максим уже изрядно надрался. Он сидел и смотрел телевизор. Террористы, взрывы и войны. Сплошной негатив, как и вся жизнь Бабурина. Макс фыркнул и пошел к телефону. По дороге он вспомнил, что так и не позвонил крестному. Ведь собирался же! Да и у Макса вопросов накопилось к старику. Старику?! Я сам уже выгляжу как старик. Проходя мимо зеркала, Макс посмотрелся в него. Но блестящую поверхность покрывал его плащ. Слава богу.
— Алло!
— Бог ты мой, Макс! Ты что, в другом измерении, что ли?
— Ты угадал.
— В общем, так, дорогой ты мой зятек, тебя подставили, как… — Не найдя подходящего сравнения, Егор продолжил свою тираду. — Фотографии, как мы с тобой и предполагали, сделаны посредством фотожопа. Все, кроме одной. Максим, я сейчас хочу тебя спросить…
— Ну, давай, не тяни. — Максу не нравилось это «кроме одной».
— Мы когда вчера с тобой пили, я не отключался?
— Нет.
— Бог ты мой, ты ничего не подумай, я все равно к тебе хорошо отношусь, и каждый человек должен сам выбирать…
— Какого хера?! Что ты там несешь, птеродактиль обкуренный?
— Бог ты мой, в самом деле, что это я? Ну, поцеловались раз, обнялись…
— Да что там такое с тобой? Говори, что за фотография!
— Снимок, где тебя обнимает этот… гей — настоящий.
— Как настоящий?
«Все верно, благочестивый Максим, там как раз запечатлен тот момент, когда Пашка (точно, Пашка!) залез к тебе под рубашку. Вот так-то, волосатик».
Максима передернуло. Когда они успели?!
— Ладно, Егор, что дальше?
— Бог ты мой, корешок не только определил подставу, так он еще и нашел тех, кто там под твоей моськой прячется и кто делал эту байду.
Максу показалось, что шурин сейчас завизжит от восторга.
— Ну и? — вдруг спросил Егор.
— Что — ну и?
— Тебе сейчас выложить: адреса, пароли, явки? Или после главных новостей?
— Каких еще новостей? — Несмотря на необходимость и важность информации, Максиму не нужны были никакие более важные новости. Он устал.
— Анжела сейчас у предков. Приперлась с вещами.
У Максима защемило в груди. Неужели они все поняли? Неужели она все поняла?
— Бог ты мой, я сначала подумал, что это ты его мочканул…
— Кого? — выдохнул Бабурин.
— Давыдова. Бог ты мой, какой-то несчастный случай на заводе для некоторых становится счастливым! Только ты, это, пообещай, что к геям ни ногой.
— Ты Анжеле говорил о снимках?
— Бог ты мой, да она твое имя слышать не хочет. Я только начал — мол, Анжелушка, эти снимки — полное фуфло, там никакого Макса нет и в помине.