Малюгина резко обернулась на знакомый голос, и все увидели, как её круглое лицо начинает заливаться густой краской. А ещё через минуту она уже метеором вылетела из монтажной мастерской.
35. Застукал!
Лишь теперь Дмитрий по-настоящему понял, как была права и дальновидна Людмила Леонидовна, когда предупреждала его о возможных сплетнях в его адрес. Пришлось ему испытать на себе и коварство бывшей мачехи, которая заманила его к себе домой, чтобы трезвонить сейчас о нём направо и налево.
«Видимо, она решила отомстить таким образом моему отцу за то, что он оставил её?» – с горечью думал Дмитрий, и сердце его сжималось от этой страшной догадки. «А когда это известие дойдёт до моего отца, каким это будет для него ударом! Но ведь должен же быть какой-то выход? Прежде всего, необходимо нейтрализовать Малюгину. Но как это можно сделать? Правда, теперь появилась надежда, что она хотя бы на какое-то время перестанет сплетничать, раз я её застукал. Что же касается моей работы, то я попрошу Юрия Степановича давать мне задание на дом. Лишь бы побыстрее добиться какого-то ощутимого результата!»
Пребывая в таком подавленном настроении, он не заметил, как к его столу тихо подошла Людмила Леонидовна. Постояв некоторое время в нерешительности, она всё-таки обратилась к Дмитрию:
– Мне нужно с вами поговорить, Дмитрий Викторович.
– Да-да, пожалуйста, Людмила Леонидовна!
– Пойдёмте-ка со мной…
Как только они вышли в коридор, Людмила Леонидовна начала рассказывать:
– Сегодня Малюгина не вышла на работу. А ведь я ещё вчера заметила, что она была чем-то очень озабочена. По моей просьбе Юрий Степанович зашёл к ней домой, чтобы узнать что случилось. Оказывается, она серьёзно заболела, и её уже доставили в больницу. Не могли бы вы навестить её?
– Не беспокойтесь, Людмила Леонидовна, я сегодня же вечером навещу Маргариту Евгеньевну…
36. Злокачественная опухоль
Прежде чем зайти в палату к Маргарите Евгеньевне, Дмитрий решил поговорить с лечащим врачом. Он сказал, что больная была доставлена в приёмный покой каретой скорой помощи. Она жаловалась на периодические сильные боли в области левой груди. Основную причину заболевания сама Маргарита Евгеньевна видела в сильном стрессе на производстве. Об этом она подробно рассказала врачу. Он сразу же проникся к ней искренним сочувствием. Между прочим, от неё не укрылось, с каким вожделением и восторгом смотрел он на её роскошные формы, пока она рассказывала о своих бедах.
«Если всё обойдётся, обязательно ещё не раз навещу этого милого очаровашку после выписки из больницы. Может быть, Бог даст, у нас с ним что-то ещё сложится», – подумалось тогда ей…
Однако снимок показал, что опухоль злокачественная. Когда врач передавал этот снимок Маргарите Евгеньевне, в его глазах стояли слёзы…
Консилиум врачей принял единственно правильное решение – удалять поражённую раком грудь, дабы вторичные очаги болезненного процесса не появились в новых местах её организма…
И вот сегодня, следуя совету лечащего врача, Дмитрий не стал заходить в палату, где лежала Маргарита Евгеньевна, а только передал через дежурную медсестру записку от сослуживцев и фрукты.
37. Суицид
Выписавшись из больницы, Рита Малюгина твёрдо решила не появляться больше в отделе. Зная свою натуру, она хорошо понимала, что, потеряв привлекательность, уже никогда не сможет быть весёлой и непосредственной, как прежде. Ей было вполне достаточно увидеть рубец в том месте, где совсем недавно находилось нечто, что было главным её достоинством, чтобы сразу же начать обдумывать детальный план самоубийства.
«Я слишком привыкла к тому, что своей буйной красотой и сногсшибательными нарядами легко покоряю сердца мужчин. Теперь же я буду вызывать у них в лучшем случае жалость и сострадание, а в худшем – неприязнь и отвращение… О женщинах же лучше вообще не думать. Любая из них теперь отыграется на мне, если захочет. Даже „плоскодонки“ с нулевым номером бюста могут унизить меня!» – с горечью думала она. И её огромные серые глаза не просыхали от слёз…
Приняв в тот же вечер окончательное решение, она делала всё уже почти автоматически. Нашла чистый лист бумаги, села за стол и быстро написала: «Дорогие мои, Витюша и Дима! Простите меня, если можете, за всё. Об одном вас только прошу – берегите Светика. Мне ждать от жизни больше нечего… Прощайте!» Записку эту она почему-то не подписала.
Затем она открыла воду в ванной и положила на туалетную полочку пачку лезвий для безопасной бритвы. Когда ванна наполнилась на половину тёплой водой, она, как была, в халате, легла в неё. Очень медленно вынула из обёртки лезвие и вдруг резким молниеносным движением полоснула им по кисти левой руки, а затем сразу же опустила её в воду…
Уже через несколько минут Рита почувствовала, что её сознание начинает медленно угасать. В голове мелькали теперь лишь какие-то беспорядочные, хаотичные обрывки мыслей: «…Витюша, почему вначале ты предпочёл меня, а не… Будь же смелее, Дима… Светик, не забывай свою…»
Когда ванная переполнилась и алая полупрозрачная вода начала заливать квартиру, глаза Риты Малюгиной уже закрылись навсегда…
38. Разговор на кладбище
Вскоре после похорон Риты Малюгиной автобусы с детьми заводского детского садика должны были прибыть из Малых Вязём в Москву.
Отец и сын Улановы вместе с Людмилой Леонидовной пока ещё стояли у могилы только что похороненной Риты. Они разговорились…
– Да, жизнь заметно видоизменилась, – задумчиво говорил Виктор Парамонович. – Вспоминаю себя рядовым инженером. Тогда мне было около тридцати. Казалось, что буду вечно молодым и вся жизнь ещё впереди. И тогда в резерве на выдвижение – я имею в виду административные должности – числились сотрудники до сорока – сорока пяти лет. А после этого возраста работник уже считался неперспективным. Однако в последние годы налицо заметная переоценка ценностей.
Вот, например, выступал недавно крупный учёный из Сибирского отделения Академии наук. Он, между прочим, отметил, что у них почти все руководители важнейших строек имеют возраст до тридцати! Или вспомним, что наиболее значительные открытия в науке и особенно в области математики и физики также делаются в двадцать пять – тридцать лет.
Нередко и основной движущей силой науки в НИИ являются молодые учёные и аспиранты. Они наиболее активны, пока зарабатывают учёную степень, а затем, как правило, успокаиваются и «скисают». Положат в карман кандидатский диплом и плывут по инерции многие годы, если не всю жизнь. А какое-то материальное положение, между прочим, уже завоёвано. Во всяком случае, некоторая надбавка к окладу и определённый запас прочности…
– Добавлю в развитие этого, – перебил его Дмитрий, – что на Западе работников после сорока зачастую уже считают отработанным материалом.
– Так вот и я говорю, – продолжил свою тираду Виктор Парамонович, – что и в сорок, и в пятьдесят, и в ещё большем возрасте работник ни в коем случае не должен снижать своей активности! Могу привести сотни примеров, когда и учёные, и писатели, и художники достигали пика и подлинного расцвета в своём творчестве после пятидесяти лет. И продолжали творить ещё многие годы, оставляя миру свои вершинные произведения, нередко в последние годы жизни.
– А мне кажется, что основой для всякой личности являются его индивидуальные особенности, – вступила в полемику Людмила Леонидовна. – Ведь бывает, что один человек может и в пятьдесят лет выглядеть молодым и сил сохранить на троих, другой же только подходит к сорока, а уже стал полной развалиной. Всё зависит от здоровья – пошатнётся оно, и любой человек поневоле покатится вниз. Не будем при этом брать в расчёт таких незаурядных личностей, как Алексей Маресьев или Николай Островский, – они исключение…