– Провожала подругу. Она уже в вагоне. А вы тут как?
Я замешкался. Долго объяснять.
– Вы действительно не местный. Уезжаете?
– Угу.
Она неловко помолчала, поглядывая по сторонам. Вроде бы у нас не было причин вести долгую беседу – встречались-то мы всего один раз и на несколько минут. С другой стороны, наша встреча тут, на перроне вокзала, казалась любопытным стечением обстоятельств.
– Ну что ж… – Она все же посмотрела на меня. Боже, какие красивые у нее глаза! Как небо! А эти ямочки на щечках! А носик-кнопочка…
– Да, – невпопад ляпнул я.
– Счастливого пути, Сергей. Будете снова у нас проездом, звоните. Мой телефон у вас, кажется, есть. Не потеряли?
– Ношу возле сердца.
Она хихикнула. Сколько ей лет? Двадцать пять? Где-то рядом. «Братишка, ты не староват для нее?».
И тут у меня вылетел из уст вопрос, который я задаю малознакомым девушкам только в состоянии опьянения. Казалось бы, актерская карьера приучила фильтровать базар, но я не успел сомкнуть губы.
– Аня, вы замужем?
Ее улыбка на мгновение померкла. Да, я задал совершенно неуместный и глупый вопрос, но… прости уж, я ведь неместный.
– Вы почему спрашиваете?
Я стушевался. Очередь у входа в вагон рассосалась, проводница вопросительно посматривала на меня. Пора валить. Но ноги словно приросли к асфальту.
– Так, вдруг отчего-то подумалось… нет, извините, дурацкий вопрос.
Девушка пришла мне на помощь.
– Я была замужем, Сереж, если вас это так интересует.
– Да, в общем, не особо… А дети есть?
– Это важно? – Легкая тень накрыла ее очаровательное солнечное личико. – Нет, не успели обзавестись.
Проводница уже сверлила меня взглядом.
– Ладно, еще раз простите меня, идиота. Вы очень симпатичный человек, а у меня в этом городе, повторюсь, знакомых нет.
– Значит, будет повод вернуться. Всего вам доброго, Сережа!
Аня мягко опустила руку мне на плечо, и этого жеста оказалось достаточно, чтобы желание уезжать окончательно пропало. Не говоря более ни слова, она развернулась и зашагала прочь. Через несколько мгновений ее белое платье исчезло за углом здания вокзала.
Я подошел к проводнице. Надо было протянуть билет, но я стоял как замороженный.
– Две минуты до отхода, – напомнила девушка.
Да, я уже понял, что это не наш поезд, и привезет он меня, скорее всего, не в мою Москву. Тогда зачем? Здесь куда как лучше. Однако если мой родной поезд проскочил вчера через какую-то нору и занес меня сюда, то, может, и этот состав проскочит через ту же норку и вернет звезду телевидения обратно, к Аллочке Сиротиной и вожделенной рыбалке в Рязанской области? Как в «Лангольерах» Стивена Кинга: обратный путь лежит через ту же дырку в заборе.
Я обернулся к дверям вокзала… и испытал легкий приступ дежавю. Стоявший у колонны седовласый мужчина в голубой рубашке с закатанными рукавами и джинсах пристально смотрел на меня, как давеча Петровский, и отрицательно качал головой. Будто предостерегал.
5. Предлагаемые обстоятельства
Нового знакомого, который сорвал мою попытку к бегству, звали Николай Владимирович Святов. Никогда не любил отчество Владимирович. Его невозможно сократить, как Палыч, например, и трудно произносить отдельно, как Петрович. «Владимирыч» звучит ужасно, даже моя актерская дикция с этим не справляется.
Мы сидели все в той же «Пчеле» на привокзальной площади. Дочь хозяев Катя Пчелкина была на месте и сразу меня узнала, приветливо улыбнулась. В этом заключалось преимущество маленьких городков – все добрые и милые люди друг друга знают, и не только в лицо.
Мы пили чай. Крепкий, с лимоном, как я любил. Гостеприимная Катюша запомнила мои вкусы.
– Итак, что это за веская причина, по которой я выбросил на ветер почти полсотни рублей за билет? – поинтересовался я.
– Не прибедняйся, Сергей, – отмахнулся Святов, – ты можешь позволить себе швырять баранки в Москва-реку.
Мой собеседник был похож на преподавателя какого-нибудь серьезного курса в МГУ – например, психологии или юриспруденции, – который в аудитории всегда носил строгий костюм, а сейчас, жарким летом, сбросил тесные официальные одежды. Упругий, статный, с белой головой. Правда, разговаривал он со мной немного свысока, стальным голосом, от которого холодела поясница. И еще это его небрежное «тыканье» с самого начала. Нет, вряд ли профессор.
– А вы, смотрю, прекрасно осведомлены о моих финансовых делах, Николай Владимирович.
– Конечно, – ухмыльнулся тот. – Кто же не знает Косого.
Несколько секунд я просто молча смотрел на него. Не могу сказать, что реплика меня ошарашила. В конце концов, если в этом мире затерялись мы с Петровским, то логично было бы предположить, что подобная участь постигла еще кого-нибудь из наших «земляков». Но я все равно был озадачен.
– Вы тоже из наших мест?
Он кивнул.
– Откуда, если не секрет?
– Из Уфы. Майор уголовного розыска. Районное отделение. Настоящий майор, уж прости мой сарказм.
– Прощаю. Как вы здесь оказались?
– Отпуск. Собирался провести в Москве пару дней, а потом мотануть к сестре в Питер. Вышел покурить здесь, прикупить пару сэндвичей в буфете и газет. Результат налицо.
– Вкусные сэндвичи?
– Лучше нашенских.
Я отпил чаю.
– Сколько здесь?
– Почти три недели.
– Как вышли на меня?
Тут он позволил себе улыбнуться. Но улыбка его… как бы поточнее выразиться… в общем, от такой улыбки подозреваемый на допросе может надристать в штаны.
– Ты забыл: я настоящий майор уголовного розыска. Пардон еще раз.
Я снова отпил из чашки. Пятнадцать минут назад Катя Пчелкина предлагала мне весьма аппетитный ланч, состоящий из порции солянки, жареного картофеля с беконом и кофе, и я сказал, что чуть позже обязательно сделаю заказ. Но к настоящему моменту аппетит у меня пропал.
Естественно, в голове крутился важный вопрос.
– Что вам от меня нужно? Почему не дали уехать? Вы тоже собираетесь погрузить этот дивный новый мир в пучину разврата и хаоса? Думаю, у наших ментов есть для этого все подходящие навыки. Простите мне мой сарказм. – Я вежливо поклонился.
– А ты зубастый. Люблю таких. – Он посмотрел в окно, на залитую солнцем привокзальную площадь. – Ты прав, Сергей, это замечательный мир. Здесь воздух другой, глаза у людей другие. И практически нет для меня серьезной работы. В больших городах не бывал, но в этом маленьком городке точно нет. Вернее, не было…
– Вы о чем?
Он посмотрел на меня серьезно. Ни сарказма, ни издевки.
– Я не собираюсь погружать этот мир в пучину разврата. Я хочу это предотвратить. И мне до зарезу нужен помощник вроде тебя. Хоть ты и не настоящий мент. Пардон в третий раз.
Разговор мы продолжили в парке рядом с городской администрацией. Неспешно прогуливались по аллее. Как и вчера, зеленые лужайки напротив невысокого здания ушедшей эпохи занимали праздные горожане – мамы с детьми, бабушки и дедушки. На площади перед крыльцом по идеально ровному асфальту катались на роликах и самокатах подростки. И никаких заборов вокруг.
– Идиллия, верно? – спросил Святов.
– Край непуганых, как говорил Петровский.
– Хм, точно подмечено. На язык он остер, этого не отнимешь.
– Давайте не будем расползаться мыслию по древу. Рассказывайте все, что знаете.
Он глубоко вздохнул, из чего я сделал вывод, что информации этот сыскарь собрал предостаточно и она меня отнюдь не обрадует. Уж если настоящий майор так растерян, то чего ожидать от меня.
Мы присели на свободную лавочку.
– Твой Петровский – редкостный жучара. Не исключаю, что тебя он поначалу обаял. Сыграл и фактор землячества – все-таки свой человек в этом странном месте, свой по менталитету. Точно так же он сделал и меня.
– Он встретил вас на вокзале?
Святов сморщился.
– Слушай, давай на «ты». Не смотри, что у меня башка седая, мне всего пятьдесят один.
– Лады. Он тебя встретил?
– Да. У крыльца. Предостерегал, чтобы я не входил, хотя и не слишком упорствовал. Только заинтриговал. Собственно, именно этого он и добивался – чтобы я вошел.