Далее, предупреждаю вас, что если вы осмелитесь привести в Кимберли холл своих приятелей, то вам придется иметь дело со мной, и будьте уверены, вам не поздоровится. Только суньтесь – и получите хорошую порцию свинца. Вы меня поняли?
Томас ничего не отвечал; он явно был в затруднении. И он говорил ранее хозяину, что с Шербруком лучше не связываться.
– Я уже сказал вам, Шербрук, что Софию избил ее любовник. И мистер Берджес спас ее от рук озлобленного мерзавца. А если она поведала вам иную историю, то знайте, она вам наврала. Постыдилась сказать правду. Почему вы так упорно отказываетесь вернуть девушку и ее брата мистеру Берджесу? Зачем вам она и ее калека брат? Вы жалеете шлюху…
Томас не договорил, потому что Райдер изо всех сил ударил его в челюсть, вложив в удар всю свою ненависть. За ударом в челюсть последовал удар в толстый живот. Томас заскулил и свалился, как тряпичная кукла, на пол.
– Джеймс! – позвал Райдер. Слуга немедленно явился на зов. – О, я рад, что ты здесь. Мне необходима твоя помощь. Пожалуйста, позови еще кого нибудь из слуг и вдвоем отнесите эту грязную свинью, которая валяется в углу, туда, где ей место. Перед тем как доставить его в Кэмил холл, можете извалять его пару раз в грязи. Особенно его гнусную физиономию.
– Да, будет сделано, масса, – охотно откликнулся Джеймс. На лице его сияла довольная улыбка. – Этот человек – настоящая свинья. Валяется на полу, это хорошо.
– Надеюсь, я выбил ему зубы, чтобы особенно не кусался, – сказал Райдер, потирая ушибленные костяшки пальцев. – Толстопузый ублюдок. Большой живот мужчине не к лицу. И здоровью вредит.
Рассказав Софии последний эпизод памятной встречи, Райдер потер ушибленную руку и довольно улыбнулся. Воспоминание о том, как Томас упал и лежал на полу, жалкий и противный, доставило ему немалое удовольствие.
– Вот так все и произошло. А потом Джеймс и другой слуга вынесли дорогого гостя из дома.
– Я очень рада, что ты ударил его. Я и сама не раз мечтала о том, чтобы врезать этому мерзавцу как следует. Я тебе даже завидую.
– Не скрою, мне было приятно бить его. Какой же он омерзительный, весь, с головы до ног! Кстати, Софи, как тебя угораздило влипнуть во все это?
– Что вы имеете в виду, сэр? Наверное, вас интересует, почему я по своей доброй воле решила стать шлюхой? Или вы хотите узнать, с какой стати Джереми решил стать калекой?
– Н да, Софи. Пока ты лежала в постели и болела, с тобой было гораздо приятнее разговаривать. Твои слова – сплошной уксус.
– Извини, я больше не буду язвить.
– Не будешь? Сомневаюсь. Послушаем, что ты запоешь, когда я начну приставать к тебе с ласками.
София лишь пожала плечами и отвернулась.
– Ладно, не сердись, я пошутил. Я буду держаться от тебя подальше. А то ты напугаешься до смерти.
– Я еще ни одного мужчины не боялась. И тебя тоже не боюсь.
Райдер усмехнулся; он был доволен, что задел Софию за живое.
– Я готов поверить тебе, – сказал он. – Ты проявила умение в обращении с сильным полом. Только ведь я отличаюсь от тех мужчин, которых ты знала прежде, правда? И ты, если и не боишься меня, то уж, во всяком случае, опасаешься. Тебе надо быть осторожной со мной. И советую тебе последовать моему совету и сесть, иначе я сам усажу тебя в кресло и не посмотрю ни на какие протесты.
София села, плотно обернув вокруг ног длинную, чересчур большую для нее рубашку Грэйсона. А усевшись, подумала, что странно как то все выглядит: она находится наедине с мужчиной в его спальне, практически раздетая, и при этом неплохо себя чувствует, как будто так и надо.
– Я знаю, что Кимберли холл принадлежит тебе, а не твоему брату, графу Нортклиффу, – заявила София, резко сменив тему разговора.
– Что? – удивленно спросил Райдер.