Девушка объяснила.
– Вы, что ли, беженцы, получается? – хмыкнула Саша: – Так шли бы в какой-нибудь центр помощи беженцам…
– Можно и так сказать, – согласилась Имэйх: – Но… мы беженцы из таких мест, что вряд ли у вас здесь есть такие центры…
Саша недоверчиво хмыкнула, но копать не стала.
Ввиду того, что еще ночью время было безнадежно утеряно, а шансов выжить самостоятельно у Филиппа объективно не было, оставалось только – да-да – надеяться, что кто-нибудь вдруг ему помог…
– Тогда, в общем, обзванивай больницы и спрашивай, – заключила Саша, потом осведомилась: – Телефон есть?
– Э… нет, – ответила Имэйх, задумавшись над вопросом, что это. По аналогии с телепортацией, возможно, что-то связанное со звуком и расстоянием…
– Ну ладно. Из справочной позвонишь. Я дам тебе номера, по которым можно звонить.
***
К утру Филипп оклемался.
Немного погодя подъехали сотрудники полиции.
На их просьбу рассказать, что произошло, Филипп охотно доложил обо всем, что с ним произошло в больнице. Чем заслужил у полицейских статус отморозившего мозги дурачка. А скорее, косящего под такового.
Потом ему пояснили вопрос.
Из невнятных разъяснений Филиппа было ясно только то, что сначала что-то там произошло, потом его подобрала женщина и довезла до больницы.
Ситуация больше всего напоминала какие-то бандитские разборки. Вероятно, с парнем желали разобраться, поэтому подстрелили и выбросили за городом практически в чем мать родила, без денег и документов.
При этом пострадавший и сам особо не горел желанием, чтобы в этой истории разбирались.
Лезть во внутренние разборки мафии правоохранительным органам тоже не хотелось. Поэтому делу был неофициально присвоен статус "глухарь".
Осложняло выяснение еще и то, что никаких персональных данных, за исключением имени, парень назвать не смог.
Его, по сути, даже не могли по-нормальному оформить в больнице, из-за отсутствия у него каких-либо документов.
Поэтому в больнице он находился неофициально, на птичьих правах.
Кроме того, правоохранители настоятельно порекомендовали администрации больницы, в случае, если кто-либо будет узнавать, не давать о нем информацию.
Тем временем, Клару Павловну вызвал к себе главврач.
То, что Филипп находился в больнице неофициально, предполагало определенные сложности.
– Ну, понимаете, – сбивчиво говорил главврач: – В такой ситуации… Понимаете, у него никаких документов, ни медицинского полиса, ни паспорта… Он здесь находится, опять-таки, неофициально… И мы особо не можем… Но, мы, правда, можем… оказать услуги по принципу клиники…
– Ясно, – холодно оборвала его Клара Павловна: – Сколько?
Главврач тотчас назвал сумму.
***
То, что поразило Шпору с утра, – необыкновенная легкость в руках. Это могло обозначать только одно. Самострел и стилет с креплением сняли! А такая новость бодрит не хуже ведра холодной воды в лицо.
Сразу очухавшись, Шпора подорвался с незастеленного дивана и, тряхнув головой и сжав виски, принялся сматривать комнату. Она была не прибрана, выглядела неаккуратно; в ней никого не было.
Шпора, спешно прошелся по комнате, отыскал свою куртку и прощупал карманы. Из всего, что там лежало, остался лишь листок с вчерашними записями.
Натянув куртку, Мари покинул комнату и прошел на кухню.
Там, положив голову на стол, спал третий товарищ дяди Бори, человек, вчера так ничего и не говоривший и потому практически не запомнившийся Шпоре.
Наемник бесцеремонно схватил его за волосы, оторвав от стола и приведя в вертикальное положение, и со всего маха дал пощечину.
Мужичонка, мигом проснувшись, ошарашенно замычал.
– Где мои вещи!? – кричащим шепотом осведомился Шпора.
Пропойца сменил тон на испуганный и начал изъясняться чуть более понятно:
– Там!.. – и указал рукой в сторону шкафа в коридоре.
Мари, мигом подойдя к нему, бесцеремонно распахнул двери. Шкаф изверг из себя ворох грязных вещей, которые, вываливаясь, вынудили его отступить.
Он сверкнул глазами на мужичка, и тот проскулил:
– Выше-е!..
Шпора, вскочив на тумбочку, раскрыл верхние дверцы. Вышвырнул оттуда еще какие-то шмотки и, наконец, нашел самострел с завернутым в газетку стилетом.
– Где все остальное!? – Мари соскочил с тумбы, спешно закрепляя оружие на руках.
Мужичонка заскулил, помотал головой и указал на кухонный шкаф.
– Может, тут еще!..
Шпора бесцеремонно обыскал указанный объект, найдя дротики, коробочку с иглами, сундучок с флакончиками ядов-противоядий и отдельно стоящий пузырек с токсичной солью для поджигания. У него даже мелькнула мысль, не сыпануть ли из него в солонку подлецам, и пусть потравятся, но он счел месть мелочной и бессмысленной, да и соль ему самому еще пригодится.
– Это всё!? – с угрозой прошептал наемник.
– Остальное Витек унё-ёс! – отчаянно взвыл мужичок: – Ничего не зна-аю!..
В этот момент как раз очень кстати вернулся Витёк, давешний информатор. В руках у него были пара пакетов с продуктами и бутылками.
Шпора молча вышел ему навстречу, направив на него самострел.
Витек аккуратно (не дай боже что-то побить!) опустил пакеты на пол и поднял руки, глупо улыбаясь.
– Доброе утро! Как спалось? – по-глупому затараторил он: – А я говорю еще Боре, мол, нехорошо это, не по-людски, гостей обшаривать, а он знай свое…
– Где мои вещи? – холодно осведомился Шпора.
– Там на кух…
– Я уже нашел. Где остальное? Деньги, ценности?
– Мы их сдали в цветмет! – отчаянно воскликнул Витек.
– Куда?
– На перепла-авку!..
Шпора досадливо вздохнул, потом потребовал:
– Деньги!
– Какие деньги? – проскулил Витёк.
– Те, что вы выручили!
Мужчина торопливо достал бумажник и выложил Шпоре на ладонь бумажные купюры, а потом и металлическую мелочь.
Шпора убрал деньги во внутренний карман куртки, мысленно сделав пометку разобраться в стоимости. Бумажные деньги были для него в новинку.
И тут его смутило вмиг изменившееся лицо Витька.
Шпора резко обернулся.
– Тебе конец! – рявкнул возникший прямо позади него громила с занесенной для удара табуреткой.
– Так его, Гриша! Ха-ха! Получи, щенок!.. – дядя Боря, появившийся, видимо, из дальней комнаты следом за громилой, едва успел договорить эту фразу… как Гриша уже валялся на полу скрученный, с разбитым носом, а Шпора сидел, коленом прижимая его к полу и заламывая ему руки.
– То, что я не выгляжу, как опасный соперник, – Мари движением кисти заставил спускной механизм выбросить стилет ему в руку: – Делает меня только опаснее.
Острие стилета предупредительно уперлось в горло Грише, и тот отчаянно, без тени былой самоуверенности, заскулил:
– Пощади-и, я сдаюсь! Забирай все деньги, вещи… Только не убивай!..
Впрочем, было ясно, что Шпоре совсем не обязательно выбирать: он может и убить, и преспокойно забрать все, что хочет.
– Вставай, собака, – презрительно бросил наемник, отпустив Гришу; тот начал отползать на четвереньках: – На кухню все четверо! – зловеще прошептал Шпора, указав направление самострелом.
Как только мужички забежали на кухню, наемник закрыл дверь и просунул в ручку двери ножку табуретки, заблокировав им выход. Торопливо обыскал дом, но больше ничего из своих вещей не обнаружил. Поясная сумка и пояс с ножами, по всей видимости, были уже куда-то сбыты и канули в небытие.
Шпора нашел потертую сумку на замену своей, в которую сложил уцелевшие вещи.
Кроме того, среди одежды подобрал себе более-менее приличную куртку более-менее подходящего размера. На штаны поглядел, но брать не стал, потому как собственные оказались несравненно удобнее и функциональнее. Рассмотрев свой образ, решил, что они не настолько выбиваются. Правда, в угоду маскировке, пришлось варварски обкорнать полы собственной куртки.
Уходя, Шпора великодушно вытащил табуретку из ручки кухонной двери.
***
С телефоном Имэйх разобралась быстро, почти не вызвав подозрений.