Скип смотрел на меня немигающим взглядом.
– Я понимаю, как сильно вы привязаны к своему питомцу, но с природой не поспоришь. Зачем тратить столько денег и сил на безнадежный, по сути, случай?
– Знаете, почему моя жена назвала ее Мамочкой?
Я покачал головой.
– Дело в том, что уже года два – с момента нашей свадьбы – жена раз за разом заводит разговор о детях. Я же неизменно отвечаю ей: «Не сейчас, золотко. Давай немножко подождем».
Скип, сам того не зная, полностью завладел моим вниманием.
– Не поймите меня неправильно, доктор, я тоже хочу иметь детей. Когда-нибудь. Просто пока я еще не готов. Но месяц назад, когда жена вновь стала донимать своими просьбами, меня осенила грандиозная идея. Я заявил, что ничего не имею против ребенка, но для начала неплохо бы обзавестись каким-нибудь домашним питомцем – просто так, для практики.
– Ну-ну, – понимающе протянул я.
– Именно. Я сказал, что к тому времени, когда животное умрет, у нас уже будет достаточно опыта, чтобы перейти к воспитанию ребенка.
– Ну-ну. – Теперь в моем голосе звучал сарказм.
– Я-то думал, что мы возьмем собаку, которая проживет много лет. Поэтому когда мы пришли в зоомагазин, я сразу нашел милейшего щенка лабрадудля. Ну какая женщина способна устоять перед лабрадудлем?
– Та, что хочет детей.
– В точку! Когда мы с женой заключали сделку, я забыл уточнить, о каком животном идет речь. И в магазине она сразу подошла к хозяину, чтобы спросить, какая из зверюшек протянет, на его взгляд, меньше всего. В результате мы вернулись домой…
– С черепахой Мамочкой.
– Верно. Она и Мамочкой-то назвала ее только для того, чтобы еще раз напомнить мне о своем заветном желании. Она едва не воспарила от счастья, когда выяснилось, что Мамочка заболела. Несправедливость, да и только.
– Прекрасно вас понимаю, – заверил я.
Скип шумно вздохнул.
– Счастье еще, что в том магазине не было золотых рыбок.
Стоило мне узнать истинную причину его мучений, и я тут же пообещал сделать все возможное, чтобы спасти несчастное животное. Причем абсолютно бесплатно. Да что там, наверняка миссис Дженкинс накормила черепаху испорченной капустой… разумеется, втайне от мужа. Так с какой же стати заранее хоронить ни в чем не повинное существо?
Тем же вечером я провел полное обследование черепахи. Вопреки всем прогнозам, в тот момент, когда я просвечивал ее с помощью ультразвука, мне удалось обнаружить в кишечнике какой-то посторонний предмет. На следующий день, в присутствии помощников, я провел первую – и единственную – в своей жизни операцию на черепахе. Все, кроме меня, были уверены, что бедняга скончается еще на операционном столе, но Мамочка не собиралась сдаваться, и сердце ее продолжало биться на протяжении всей процедуры. Я нашел застрявший объект и готов был уже удалить его, как вдруг дверь распахнулась, и в операционную ворвалась моя секретарша Джанет.
– Доктор Уитт! – заверещала она. – Забудьте про черепаху! Вам срочно нужно уйти!
Джанет я знаю около двух с половиной лет. Со своими обязанностями она справляется превосходно, но такую нервную особу еще поискать. Вечно устраивает трагедию из пустяков.
– Джанет, – сказал я, осторожно извлекая из черепахи крохотный эндоскоп, – что бы там ни было, оно вполне может подождать еще двадцать минут. Хочешь верь, хочешь нет, но малышка неплохо справилась с операцией. Скип Дженкинс обязан мне по гроб жизни…
– Ради бога! – вновь закричала она. – Это Эрин! Ее отвезли на «Скорой» в больницу, прямо с работы! Знакомая нашла ее на полу, всю в крови!
Инструменты с грохотом выпали у меня из рук, а сам я стрелой вылетел из комнаты.