– Она вся твоя, – сказал я дедушке, когда вернулся в гостиную. – Наслаждайся.
– Ты уверен в этом?
– Так же уверен, как то, что Стюарт богат.
– О! Насколько он богат?
– Очень.
– Понятно.
Именно тогда я заметил у него на коленях какой-то предмет, которого не было, когда я выходил из комнаты. Это была деревянная коробка, не намного шире, чем ноутбук, хотя, возможно, в два раза толще. На крышке у нее был медный замок и два кожаных ремешка, для которых сзади были приделаны две петли. Дед ритмично постукивал пальцами по дереву. Я подумал спросить его об этой коробке, но уже устал от разговоров и хотел вернуться к жене.
– Извини, – сказал я. – Это твоя гитара, и я больше в ней не нуждаюсь.
– Ну, если ты твердо…
Он разочарованно вздохнул.
– А как насчет сделки?
– Что?
– Сделки. Если я возьму Карла, не мог бы ты взять кое-что взамен?
– Что? – спросил я скептически, подозревая обман со стороны мастера чудес. Дедушка поднял коробку.
– Просто малость истории. Кое-что, что ты можешь почитать, пока будешь сидеть в больнице.
– Чьей истории?
– Моей, – прощебетал он. – Я планировал завещать это потомкам после того как уйду, каждому по копии, но думаю, что сейчас самое подходящее время. Я надеюсь, что все Брайты извлекут пользу из этого, но мне кажется, что ты найдешь это особенно интересным.
– Почему сейчас? – спросил я. – И почему я? Бьюсь об заклад – твои дети сойдут с ума, ведь ты поделился со мной этим первым.
В старческих глазах деда появилась отчетливая усталость, словно годы печали вдруг всплыли в зрачках.
– Оглядываясь назад, я понимаю, что давно хотел поделиться этим с твоим отцом. Но ему это было ни к селу ни к городу. Что касается остальных, они получат свою копию в нужное время. Кроме того, ты вроде тоже один из моих детей, и ты тот, кто больше всего заслуживает прочитать это, потому что для тебя это будет значить больше всего. В этом я уверен.
– Почему?
Он поднял костлявую руку, чтобы подчеркнуть важность того, что он произносит.
– Потому что, имея мою гитару в своем распоряжении, с того момента как ты уехал в колледж, ты, как никто другой, заслуживаешь знать правду.
– Правду?
Торжественно кивнув, он сказал:
– Вот именно. Правду о Карле.
Я должен признаться, что последнее немного заинтриговало меня. Но моя голова уже была занята другим. Мне давно было пора уходить.
– Извини, дедушка. В другой раз.
Он удостоил меня еще одним взглядом крайнего разочарования. Но потом начал улыбаться, словно только что подумал про что-то приятное. С огоньком в глазах он пробормотал:
– Да… в другой раз.
Затем он отпустил меня коротким взмахом руки. Я загрузил пожитки в багажник автомобиля, но перед отъездом вспомнил, что мне понадобится еще одна вещь в больнице.
– Соскучился по мне, не так ли? – усмехнулся дедушка, когда я зашел обратно в дверь.
– Как бывший заключенный скучает по тюрьме, – пробормотал я. Мой портфель был там, где я и ожидал его найти, в моем кабинете. Я удостоверился, что его содержимое все еще на месте, и потом повернулся, чтобы выйти из комнаты. Когда я подошел к двери, то заметил на стене пробковую доску Анны. Я почти никогда не утруждал себя тем, чтобы рассматривать, что она на ней помещала, но на этот раз одна фотография на доске привлекла мое внимание. Это было школьное фото класса Хоуп. На нем в заднем ряду стояла хорошо знакомая фигура практикантки. Фотография была прикреплена к листу бумаги.