– Ты старший?
– Да и нет.
– А сестры есть?
Тэйлор скорчил физиономию:
– Еще не хватало!
Он или ненавидел женщин, или просто не считал их за людей. В любом случае, чем дольше он находился в моей квартире, тем меньше меня беспокоило чувство вины.
– Телевизор включить? – спросила я.
– Не надо.
– Ну и хорошо. – Я откинулась в кресле. – Кабельного у меня все равно нет.
– А какие-нибудь фильмы есть?
– Там, в кладовке, у Федры лежит магнитофон с кассетами, но я его еще не подключила.
– Ты здесь недавно живешь?
– Давно.
Тэйлор со стоном поднялся с дивана и направился к кладовке. Рост позволял ему запросто видеть то, что лежало на верхней полке. Дернув за шнурок, чтобы включить свет, он достал кассетный магнитофон с клубком спутанных проводов, сдул пыль и, отслонившись, окинул этот раритет брезгливым взглядом.
– Выбирай фильм, а я приведу это в порядок.
– Наша светская беседа тебе надоела?
– До смерти, – сказал Тэйлор, нисколько не смутившись.
Как ни странно, он, казалось, совершенно не расстраивался из-за того, что наше общение протекает так вяло. Раздражения или обиды я, к своему облегчению, тоже не увидела: по крайней мере, он не ждал к себе особого внимания.
Я ткнула пальцем в кассету:
– «Чужие».
Тэйлор взял коробку и поставил возле тумбочки, на которой стоял маленький телевизор. Водрузив магнитофон на одну из двух полок, принялся распутывать провода.
– Ага. Мне нравится этот фильм.
– Нравится? – Я наморщила нос. – Это же классика!
– Я видел там «Шестнадцать свечей». Думал, ты их выберешь, – сказал Тэйлор, подсоединяя кабель одним концом к магнитофону, другим – к телевизору.
– Не удивительно. Ты со мной почти не знаком.
– Не пойму: ты пытаешься сама меня возненавидеть или сделать так, чтобы я ненавидел тебя?
– Ни то ни другое.
Тэйлор состроил гримасу, но только потому, что с трудом дотягивался до места подсоединения очередного провода.
– Хорошо. Потому что я тебя не ненавижу.
– Какая досада! – язвительно произнесла я.
Покончив с необходимыми манипуляциями, Тэйлор сел прямо, вытянул ноги, а потом, скрестив их, прислонился к стене возле телевизора:
– По-моему, ты ненавидишь себя за нас двоих.
Мои щеки вспыхнули. Тэйлор даже не догадывался, насколько близко подобрался к истине.
– Что это? – Мое смущение он принял за обиду. – Ярость закипает?
Я подалась вперед, облокотившись о ручку кресла:
– Ты себе льстишь.
– Что ты имеешь в виду? – Он моргнул.
– Я сержусь только на тех, на кого мне не наплевать.
– Узнаю Лигу Плюща. Опять пошел анализ. Хотя, насколько я помню, ты говорила, что училась не на психологическом.
– Сейчас ты просто хамишь.
– Если бы я сказал, что ты высокомерная сука, которая пытается ставить мне диагнозы, а сама несет всякое дерьмо, это было бы хамством, но я не собирался заходить так далеко. В любом случае ты та, кто ты есть.
– Вот как? – произнесла я, постаравшись сохранить невозмутимый вид.
Тэйлор растерянно покачал головой:
– То ты взрываешься с пол-оборота, то от тебя не дождешься реакции. Ты постоянно противоречишь сама себе, и я никак в тебе не разберусь. Хотя и ходил на лекции по феминологии.
– Наверное, эти лекции помогают тебе уламывать женщин, а среди друзей ты большой авторитет.