Где ты стираешь?
Я подвела его к крошечной кладовке, устроенной между кухней и ванной. Туда были с трудом втиснуты стиральная машина и сушилка – наверное, мои ровесницы.
– Ты по-прежнему считаешь, что здесь лучше, чем в прачечной?
– Да, но, если хочешь, могу уйти.
– Устанавливай нужный режим и включай.
Благодарная улыбка Тэйлора показалась мне довольно… ладно, очень приятной. Он сделал, как я сказала, и в барабан устремилась вода. Тогда он нагнулся, вынул из корзины несколько пар джинсов и бросил в машину. Я удалилась в свою спальню, чтобы разобраться с деньгами: одну половину чаевых добавила к содержимому кошелька, а вторую убрала в коробку из-под обуви. Потом переоделась в спортивные штаны и серую футболку, которая была мне велика.
– Где твои джинсы? – спросил Тэйлор.
Этот оригинальный вопрос застал меня врасплох. Я остановилась на пороге спальни и показала пальцем назад:
– Там, на полу.
– В машине осталось место, – сказал он, засыпая порошок.
– Мои джинсы недостаточно хорошо знакомы с твоими, чтобы вместе с ними мыться.
Тэйлор усмехнулся и покачал головой, глядя на пузыристую воду.
– Чем я внушил тебе такую ненависть? Или это просто какая-то проверка? – Он повернулся ко мне лицом: – Я ведь не пытаюсь забраться к тебе в штаны. Я только предлагаю их постирать.
Я вернулась в спальню, подобрала джинсы, валявшиеся возле тумбочки, потом прошла через холл и, заглянув в ванную, откопала в корзине еще две пары.
– Вот, – я подала одежду Тэйлору, и он бросил ее в машину. – Если испортишь их, мне не в чем будет ходить.
Я попятилась и упала в кресло.
– Не испорчу. Я давно сам стираю свои вещи.
– Твоя мама не занималась стиркой?
Тэйлор покачал головой.
– Ну и правильно. Значит, она тебя не избаловала. Поэтому ты сейчас не рыдаешь над машиной, не зная, как ее включить.
– А ты рыдала?
– Когда я жила у родителей, мою одежду стирали горничные.
Я ждала, что Тэйлор выкажет удивление, но он отреагировал сдержанно.
– Если твои родители такие богатые, почему ты торчишь в этой дыре?
Сняв джемпер, он бросил его в машину, а сам остался в тесной тонкой футболке с выцветшим логотипом футбольной команды Эйкинса.
Я посмотрела на него, сдерживая улыбку:
– Мне не понравилось, какой выбор они сделали.
Тэйлор плюхнулся на диван, покачался на подушках и надавил на них ладонями, проверяя мягкость.
– Выбор между чем и чем?
– Не твое дело.
Он откинулся и скрестил руки.
– Что это за татуировки? – Я скользнула взглядом по пестрым рисункам, покрывавшим руки Тэйлора до запястий.
– Мы все себе такие сделали.
– Кто «мы»?
– Я и мои братья. Почти все. Только у Томми их нет.
– А сколько у тебя братьев?
– Четверо.
– Ого!
Тэйлор кивнул, мысленно засмотревшись на то, что всплывало у него перед глазами.
– Ты себе этого даже не представляешь.
– Где они сейчас, твои братья?
– Кто где.
Мне нравилась эта игра в вопросы без ответов, а Тэйлору было как будто все равно. Сквозь его тонкую слегка помятую майку просвечивала загорелая кожа подтянутого живота. Почему у всех засранцев такой красивый пресс? Эти кубики как диаграмма, по которой понятно, насколько парень говнистый.
– Ты старший?
– Да и нет.
– А сестры есть?
Тэйлор скорчил физиономию:
– Еще не хватало!
Он или ненавидел женщин, или просто не считал их за людей.