Общественное собрание располагалось возле Новособорной площади. Его построили на месте сгоревшего имения разорившегося золотопромышленника Философа Горохова.
Такие места являлись неотъемлемой составляющей крупных городов и собирали в себе самых разнообразных лиц, независимо от звания или чина, но достаточно приличных для того, чтобы быть принятыми в общественную жизнь. Так, не имели права посещать собрания лица, которые подвергались ограничению свободы или прав в судебном или административном порядках. В основном же Общественное собрание города Томска посещали его действительные члены, платившие по пятнадцать рублей ежегодного взноса. С обычных гостей взымалось по пятьдесят копеек за посещение, но при условии наличия рекомендации одного из регулярных членов собрания.
Георгий не стал брать лошадь, воспользовавшись услугами извозчика. Извозчик, узнав в нем племянника Ефрема Сергеевича, лихо прокатил его до места на дребезжащих дрожках и наотрез отказывался брать плату за проезд, так что Георгию пришлось просто положить монеты на сиденье экипажа, прибавив даже немного сверх положенной суммы.
Он вошел в здание Общественного собрания, и, поскольку являлся его действительным членом, никакой платы с него не потребовали. Артемьев поднялся на второй этаж и направился к концертному залу. Тихонько приоткрыв дверь, он осторожно прошел в зрительный зал и занял одно из мест поближе к сцене. В зале практически никого не было, лишь несколько родственников актеров, пришедших для поддержки или из праздного любопытства.
Руководитель труппы – пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородой, прямым прилизанным пробором, одетый в белый, уже поношенного вида костюм, эмоционально верховодил постановкой пьесы. Он то и дело останавливал действие, поправляя актеров, пытаясь заставить их читать с той или иной интонацией и делать более естественное выражение лица, сопровождать ту или иную эмоцию различными жестами.
– Заново, все сначала, давайте, давайте, друзья, прогоним все еще раз и с самого начала! – прокричал режиссер.
Ставили «Вишневый сад» Чехова. Режиссер громко объявил:
– Действие первое, входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке!
На сцену вышли актеры и принялись читать заученные тексты, кажется, пока их игра вполне устраивала режиссера. Лизы не было видно. Георгий зевал, откровенно скучая. Наконец, на сцене появились Любовь Андреевна, Аня и Шарлотта Ивановна.
Георгий развеселился. Он понял, что Лиза играет Аню, а это была отнюдь не главная роль. Кажется, про нее Чехов говорил, что данного персонажа вообще может играть кто угодно, лишь бы была молода и со звонким голоском.4 Но, похоже, Лиза отдавала этой роли все силы, и Георгий пообещал себе, что постарается быть серьезным и не отпускать шуток на эту тему. Наконец, режиссер скомандовал занавес, и актеры скрылись за кулисами.
Члены труппы начали разбирать декорации, а, значит, что на сегодня репетиция закончилась, так что ждать Артемьеву оставалось недолго. Из-за кулис появилась Лиза. Ей было девятнадцать лет, светловолоса и худа, одетая в бежевое платье с завышенной талией, пошитое из узорчатой ткани. Подол юбки едва прикрывал носок ботинка. Заметив Георгия, она широко раскрыла бледно-голубые глаза, заулыбалась тонкими губами и помахала рукой.
– Жорж, какая неожиданность, как я счастлива вас увидеть! – залепетала Лиза.
– Здравствуйте, моя дорогая! Вы выглядели просто великолепно, уверен, постановка возымеет успех! – поприветствовал Лизу Георгий.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, Жорж. Но все же, какими судьбами?
– Решал тут одно деликатное дельце. Да что мы стоим тут в проходе, пройдемте в буфет на полдник, и я все вам расскажу – ответил Артемьев.
Проходя мимо рядов зрительного зала, Георгий ловил завистливые взгляды актрис из Лизиной труппы, она же гордо шла с ним под руку и загадочно улыбалась, как будто, не замечая глазеющих на ее спутника подруг.
В буфете Георгий купил кофе, сладкий рулет с маком, пряники и два запеченных мясных пирожка. Сладкое он предложил Лизе, сам же решил остановиться на мясном. За полдником, Георгий вкратце поведал Лизе о своих последних приключениях, немного приукрасив свою роль в истории о лошадиных скачках, так что у Лизы начали наворачиваться слезы от рассказа о последнем вздохе несчастного, дорогого сердцу молодого человека скакуна. История о взятке и уклонении от призыва с легкой подачи Артемьева превратилось в горячий спор с чиновником службы военного присутствия о том, как молодому человеку не пристало работать на каком-то там заводе, когда у него есть две руки и две ноги, и он вполне может держать винтовку. Но Георгий не смог в одиночку противостоять закостенелой бюрократической машине и вынужден был с ней согласиться.
– Петербург?! – воскликнула Лиза, – вы едете в Петербург, – снова выпалила она, а как же я, как же наши мечты. Нет, вы непременно должны взять меня с собой!
Георгий понял, что заговорился и, кажется, сболтнул лишнего.
– Лизонька, как это не прискорбно, но это совершенно невозможно, совершенно! Там ужасные условия, придется жить с рабочими в бараках, спать на нарах без каких-либо удобств, – пытался выкрутиться из щекотливой ситуации Артемьев.
– Я могла бы быть, словно жена декабриста, – уже с меньшей уверенностью промолвила Лиза, – только наоборот, поехала бы за вами из Сибири в столицу и там терпела бы всяческие лишения ради любви.
– Что вы, Лиза, прошу вас, не упоминайте этих полоумных революционеров при мне. Это все временно, какие-то четыре месяца и войне конец, да ее ведь даже и не объявили к тому же. Сколько стране может понадобиться пороху за четыре месяца, сущий пустяк, я вернусь, и все будет как прежде, – Георгий, кажется, преодолел неловкий момент их беседы.
– Но вы должны обязательно мне писать, обязательно! И рассказывать обо всем интересном, что вы увидите в столице нашей необъятной Империи, потребовала Лиза.
– Будет сделано в лучшем виде, моя дорогая Елизавета Александровна, – радостно отрапортовал Артемьев.
Закончив полдник, они пошли прогуляться по летним городским улицам. Стало ветренее, густые серые облака постепенно затягивали гладкое небо, обещая к вечеру полить остужающим дождем, уставший от жары город. Молодые люди болтали, смеялись, Лиза рассказывала о том, каким несносным был руководитель труппы, что актрисы не держались подолгу и сбегали, не выдерживая его беспрестанных намеков и домогательств. Она поведала о том, как однажды влепила ему пощечину за одну из таких непристойностей. Но, как ни странно, он наградил ее ролью Ани в чеховской пьесе, вероятно, в знак уважения к ее стойкости. Георгий улыбался ее наивности и даже предложил начистить мерзавцу рыло, Лиза в ответ лишь отмахивалась и хохотала. Сегодня он был безгранично рад легкому общению с Лизой, забыв обо всех проблемах последних дней, о предстоящей поездке и неведомой работе на заводе, носившем имя знаменитого на всю страну промышленника.
Когда пришла пора прощаться, он нанял возницу, доехал вместе с Лизой до квартиры, которую она арендовала в одном из домов на окраине города и, приобняв, нежно поцеловал ее в щеку. Было уже около восьми вечера. Настало время возвращаться в Ново-Александровск.
На одной из центральных улиц навстречу экипажу внезапно выскочил оборванный нищий.
– Тпру-у! Стой, стой! – заорал извозчик, резко натянув вожжи, так что Георгия шатнуло вперед, – куда вылез, дурья башка, а ну прочь с дороги!
Нищий осклабился, обнажив редкие кривые зубы.