Айс саркастично ухмыльнулся и, взвесив все за и против, сообщил:
– Мне тоже он симпатичен, но всё же появилось двоякое чувство. Хитрость и напористость – эти его новые черты помогут нам в дальнейшей борьбе. Хорошо, что он в нашей команде. Очень скоро вы увидите настоящего Жура.
Мы сошли с мостика и через коридор попали на корму, где находился лифт, чтобы попасть в грузовой отсек. Транспортное судно было забито контейнерами. Над палубой качался подвешенный на тросах грузовик, ожидая команду «майна». Вскоре и остальные, их было с дюжину, погрузили на платформу.
Машины плотно упаковали. Военные вместе с людьми в белых халатах покинули кабины и выстроились в шеренгу. Главный сделал шаг вперёд:
– Донни Карлеоне, всё готово к отплытию. Уладим дела? – в голосе прозвучали нотки дружелюбия.
Жур был холоден и в ответ пробурчал:
– Сколько? – Карлеоне всегда было жаль расставаться с деньгами.
– Не хочу показаться грубым, но хотелось бы увеличить сумму на двадцать пять процентов для покрытия форс-мажорных обстоятельств. Дело в том, что одна из чёрных дыр открылась в горном туннеле, и мы потеряли пару грузовиков. Пришлось собирать новое мясо.
– Документы! – Жур был краток, точно пробка от шампанского, во избежание подозрений относительно его личности.
– Вот! Держи! – сутулый очкарик в белом халате протянул папку с накладными и другими бумагами. – Ты в порядке? Какой-то ты неразговорчивый сегодня.
– Голова болит, – выкрутился Жур, подписывая документы, – чуть не умер вчера ночью.
– Да, понимаю, – выказал сочувствие лжедоктор, – не каждый день имеешь дело с монстрами. – Он дождался, пока Жур подпишет чек и, уходя, добавил: – Донни, я надеюсь, что мы закончили, так? Скольких я поставил? На первое время, я надеюсь, хватит.
– Мы закончили, граци.
– Значит, аривидерчи. Не обижай их, Донни, – опасаясь подвоха алчного мафиози, он, кланяясь и пятясь, чтобы врагу не подставлять спину, удалился со своими людьми через дверь с табличкой «Выход».
Оставшись наедине у известных грузовиков, мы скорбели по полуживым искалеченным людям и не знали с чего начать разговор. Геноцид в Сербии произвёл на богов наижутчайшую импрессию. Мозг оказывался истолковывать, чем провинились люди, чтобы так недостойно завершить жизнь. Невыносимо было заглянуть за двери ада. Учитель молчал, потому что глубоко ушёл в раздумья, а потом очнувшись, задумчиво прошептал с надеждой в голосе:
– Может, в этих машинах нет тех, о ком мы думаем, и не всё так плохо?
Айс не хотел верить в то, что эти козни результат деятельности кучки больных на голову нелюдей. Только под гипнозом, можно творить над людьми холокост. Что-то ему подсказывало, что это не конец, а только начало. Нам всем предстояло узнать правду. И он предложил избавиться от сомнений:
– Откроем один? Проверим и убедимся в правоте прогноза, – он обернулся ко мне с просьбой помочь ему.
Я поколебался:
– Ммм… Не уверен, что хочу снова увидеть тот ужас, и то, что они сделали с Кендис, – я потоптался справа налево, потёр бороду и понял, что некому проделать эту работу и с отчаянием в голосе произнёс: – Но я всё ж открою одну лишь створку двери в чёртовом грузовике… и только ради достоверности, – в конце фразы я осип.
Воспоминания о смерти сестры придушили горло, слёзы смазали действительность. Только с пеленой на глазах я мог бы взглянуть на живой груз. Не помню, как ноги донесли меня к грузовику, как рука потянулась вскрыть дверь. Скажу, что всё нутро воспротивилось злу. Я не мог видеть повторно это кровавое месиво, в котором боли больше, чем может выдержать сердце. Я впустил свет и, как только луч осветил часть содержимого, я сразу понял, что внутри та же боль, что и в туннеле. Я был краток:
– Ад здесь…
После слов я вмиг облевал чистенький костюм Жура, и не в силах остановить позыв, убежал к борту парома, чтобы не оставить следов на палубе. Меня снова и снова выворачивало наизнанку, пока вся желчь не вышла.
Грузовик доверху был набит искалеченными людьми. Полуживые… вернее сказать полумёртвые люди не двигались. Измождённые теснотой и вероятно напичканные снотворным, чтобы не выдать присутствие жизни в братской могиле, они спали.
Когда нас, меня и Айса, бросили в такой же грузовик нам повезло. Мы остались живы, хотя испытали на себе, что такое быть селёдкой в банке (помните, как нас эти «белые халаты» затолкали в грузовик, и мы еле вырвались, применив магию).
– Им не помочь! – Наоми прижалась к груди Айса и заключила: – Они живые мертвецы, дальнейшая жизнь в истерзанной оболочке невозможна, – слёзы залили её хмурое от горя лицо и она, всхлипывая, упрашивала: – Мы их усыпим, отец? Мы прекратим их мучения?! – она подвывала, словно маленькая девочка.
– Ну и дела?! – Владимир разбил в кровь костяшки пальцев об обшивку грузовика, причитая: – Суки! Скоты! Твари! Сволочи! (следом понеслась тирада четырёхэтажных матов). Они ответят! Я их из-под земли достану! Теперь моя очередь бороться с этим говном! Но, как и с кем?! – он колючим взглядом искал ответ у братьев.
– Я думаю, что Питер Твинклби покупает их у Карлеоне, – ответил ему Жур, утирая слёзы. – Главное, что мы наконец-то знаем предназначение таких жутких поставок. И это не война в Сербии.
Халид позеленел:
– Я уточню. Груз идёт в Ливию… именно туда нас ведёт Арт, – он свирепствовал.
Айс упрекнул брата:
– Почему ты умолчал об этом? Нельзя было раньше осведомить меня?
Халид был краток, как междометие:
– Нет! – его – нет!.. было громким, словно взрыв пушечного ядра.
– Да ладно… – он обречённо махнул рукой. – Это ничего не меняет. – Айс повернулся к свежеиспечённому мафиози и спросил: – Жур! Тебе известно место совершения сделки?
– Конечно, – он оживлённо выложил добытые магией сведения и указал рукой в сторону моря, – скорее на мою яхту, родня! Мы быстро домчим на ней к проклятым нацистам и остановим тот беспредел, который они устроили на Земле.
Я ухмыльнулся и, чтобы разрядить обстановку, подколол его:
– На мою яхту?! Ну-ну…
Он уловил мой саркастический тон.
– Ну!.. – у Жура бровь поползла вверх, и он добавил: – Докажи, что она не моя!
– Бесспорно, она не твоя… – я расплылся в улыбке.
Жур прошёлся горделивой поступью и, выдержав паузу, воскликнул:
– Братишка, красавица точно моя! – от осознания, что владеет шикарной блондинкой по имени «Карла», его брови заплясали гопак под дробь его ладоней по груди.
Жур неисправим. Он умел разрядить обстановку, снять стресс и облегчить груз душевных ран. Мы спешно оставили палубу с жутким грузом и взошли на яхту. Витиеватые буквы на борту лощёной блондинки кричали – «Карла». Новенькая, она блистала лаком, рассыпая солнечные блики по воде. Меня поразила конструктивная точность деталей судна. Пройдя по дубовой палубе, я огладил золочёные перила, заглянул в стильно декорированные каюты. Внутренняя начинка лодки была на уровне её внешних достоинств.
Воочию увидев морской дом, я вообразил, как, на одной из его шикарных кроватей, утопаю в мягких кудрях роскошной брюнетки. Апогеем моего восхищения стал бассейн с прозрачным дном. Морская флора и фауна просматривалась на расстояние метров тридцати. Упакованное снастями по последнему слову техники рыбацкое место на корме яхты порадовало меня, – любителя порыбачить, – бога морей. А кого же ещё, если не меня, естественно.
Карлеоне, отчаливая к берегам Ливии, отказался от штурмана. И правильно решил, – это к лучшему. Навигация всё равно работала на автомате. Нам не нужны были уши и глаза врагов. Теперь можно было не осторожничать и как следует расслабиться на морской прогулке. Сухогруз отплывал через пару часов следом за нами. Безоблачное небо сулило спокойное море, солнце ублажало уставшие тела. О чём можно было мечтать, когда плывёшь на собственной яхте. Купаясь в королевской роскоши, братья наслаждались покоем, кроме Гарри, разумеется. Он всегда купался в достатке, ведь для него яхта, – обыденное развлечение.