Он ответил, как всегда, не выпуская изо рта сигару. Наверняка в руке он держал чашку с кофе.
– Док?
Док едва не подавился:
– Такер, ну где же ты пропадаешь? На каких пастбищах сего земного мира? Я уже два месяца тебя вызваниваю. Можно сказать, загнулся, отыскивая на карте этот твой Клоптон.
– Дай мне работенку, – попросил я его. И последние семь лет Док только и занимался тем, что находил мне все новые и новые занятия.
Кэти указала рукой на холмы, оставшиеся позади.
– Вспоминаешь старых друзей?
– Да, судью Фолкнера. Однажды он помог мне выпутаться из неприятной заварушки.
Я лгал, и все же в моих словах была своя правда, просто я еще не мог рассказать Кэти все.
– Он был калека, ни руки, ни ноги не действовали, и никого из родных, не с кем словом перемолвиться. Я его время от времени навещал. Голова у него соображала будь здоров, а вот тело было парализовано.
– И он любил сигары?
Я принюхался к своей рубахе:
– А что, так сильно пахнет?
– Очень сильно.
– Извини, но он обожал кубинские, а я был единственным, кто ему их приносил, когда бывал в этих местах.
О Рексе я не сказал ей ни слова.
Кэти сняла туфли, подняла ноги, уперев их в приборный щиток. На щиколотке белел бинт.
– Порезала бритвой?
– Ага!
Кэти сняла бинт и осмотрела порез.
– Слава богу, я еще никогда не задевала вену, хотя поросль на моих ногах ого-го!
Способность посмеяться над собой – это было так свойственно Кэти.
Прошло несколько минут. Глаза не отрывались от дороги, а мысли избрали другое направление. Потом Кэти начала причесываться и откинулась назад. Я ни о чем ее не расспрашивал, но не составляло труда догадаться, о чем она сейчас думает, – о Треворе, а именно о том, как скоро он догадается, где надо навести справки о «Вольво». Когда мы въезжали в Джексонвилл, солнце уже светило в ветровое стекло.
Из-за аварии на трассе движение было перенаправлено на другое шоссе. Кэти попросила остановиться на одной из стоянок, я подъехал, и она побежала к зданию. Джейс все еще крепко спал на заднем сиденье, закутанный в шерстяное одеяло, со своими зверюшками под мышкой, а я молча сидел, ожидая возвращения Кэти и барабаня пальцами по рулю и поглядывая с завистью на Джейса: я даже припомнить не мог, когда вот так безмятежно и крепко спал.
Вот появилась Кэти и направилась к моему грузовику с бутылкой диетической кока-колы в руке. Сев в машину и положив ногу на ногу, она сказала как будто между прочим:
– А ты ведь хотел рассказать о своем отце.
– О своем отце?
– Мне кое-что известно о людях, которые дают волю рукам. – она показала на свой подбитый глаз.
Глубоко вздохнув и уверившись, что Джейс еще спит, я задумался, о чем стоит рассказать Кэти и стоит ли вообще:
– Ну, кое о чем ты уже знаешь. После того как ты уехала в пансион, он обращался с нами по-прежнему довольно грубо. – и я потер подбородок. – Мисс Элла обычно объясняла это тем, что виновата выпивка и после пятого стакана виски его сила требовала выхода и вымещалась на нас. И, как правило, во всю мощь.
Опять посмотрев на Джейса, я продолжал:
– Однажды Мэтт слетел с велосипеда и сильно разбился. Когда Рекс об этом узнал, он заявился домой в большом подпитии, разбудил мисс Эллу, и, прежде чем, услышав его вопли, мы с Мэттом успели прибежать на помощь, он избил ее до полусмерти, а потом ушел. Она лежала на пороге домика, в ночной рубашке, запятнанной кровью от разбитого лица: он тогда выбил ей несколько зубов и, бросив в таком состоянии, отправился к себе, а мы выжидали, когда за ним захлопнется дверь, и потом втащили мисс Эллу в домик.