Я встал и подошел к Мозу, а он, глядя на меня, продолжал:
– В седане сидел мужчина и курил. Рядом на приборной доске лежали бинокль, блокнот и мобильный телефон, а на заднем сиденье стояли три пустых кофейных чашки.
Моз встал, поставил ногу на кирпичную ограду и оперся о колено локтем:
– Я постучал по стеклу, и он, увидев меня, сразу уехал.
– Ты заметил номер машины?
– Ага… Ты не думаешь, что надо кого-нибудь нанять? Последить?
– Наверное, не стоит.
Моз встал, выпрямился и направился к трактору.
– Но, может, вам троим нужно отсюда уехать? – прошептал он, натягивая шляпу.
Я снова прислонился к стене и как раз в эту минуту услышал звук приближающегося автомобиля, отчего волосы у меня на затылке встали дыбом и я вспомнил о своем дружке «Гринере», однако почти сразу же убедился, что в нем нет необходимости. Это был рекламный грузовик, на котором развозили товары на продажу – белый, но раскрашенный полосами всех цветов радуги и с тремя оранжевыми фонариками, укрепленными над местом водителя. С некоторым усилием, покачиваясь на довольно изношенных шинах, он подъехал к дому – тормоза у него тоже были не первой молодости. Из выхлопной трубы валил белый дым, а переднее стекло, как раз перед местом шофера, покрылось еле заметными трещинами. Ну, а в остальном, если, конечно, не обращать внимания на подобные мелочи, можно было считать, что это средство передвижения в полном порядке. Грузовик одолел подъем, а я перестал балансировать на трех ножках стула и встал: одно дело увидеть такую машину на дороге к Уэверли, и совсем другое – узреть ее около своего дома в 7.30 утра, в воскресенье.
Водитель дважды объехал дом, изо всей силы гудя и включив на полную мощность громкоговоритель, а потом, лязгая, остановился у нижних ступенек. Припарковавшись, он включил радиостанцию «Развлекатель» и нацелил микрофон в мою сторону, так что мощные звуковые волны вполне могли сбить с ног. Одет он был (да и выглядел), как клоун: рыжие волосы, выбеленное лицо, ярко-красная улыбка, такого же цвета накладной нос, а ноги облачены в полосатые панталоны. Одним словом, приезжий представлял несравненную мишень для «Гринера». Мотор он не заглушил, наполнив ближайшее пространство выхлопными газами и оглушительными звуками музыки, которая чем-то напоминала колыбельные песенки. Пальцы шофера крепко сжимали руль, а на входную дверь он поглядывал с явным интересом.
Я сошел по ступенькам вниз и смотрел на него, наверное, тем же тупым взглядом, как на Кэти, когда она взяла меня на мушку при нашей встрече на большой дороге. Я приблизился, а он подпрыгнул на месте, поправил парик и сбившийся набок нос:
– Уж очень жарко у нас сегодня, – приветствовал он меня, – а как называется это место?
– Местные жители называют его Уэверли, – и, щурясь, я исподлобья окинул его взглядом, – а мы – те, кто здесь живет, – прозвали его «чистилищем».
– Ну, если чистилище на том свете выглядит так же классно, то я бы хотел здесь немного пожить. Запишите меня на очередь.
– Вам надо было бы видеть этот дом раньше, – возразил я, прислонившись к машине, – вы бы тогда наверняка изменили свое мнение!
– Но, может, я смогу быть вам чем-то полезен? – поинтересовался он, потирая руки.
Этот человек явно был непоседой, он все время суетился и дергался, но эта суетливость не производила впечатления нервозности, нет, это была суетливость деловитая. Он сам прервал паузу: начал перечислять свои товары и цены на них, наверное, им самим же и установленные.
– У меня есть тянучки, фруктовое желе, мороженое в ореховой присыпке и без нее, эскимо, – он оглянулся назад, словно еще что-то хотел вспомнить, – а еще есть двадцать семь видов жвачки и леденцов, которые пользуются большим спросом.