– Сначала потренируйся. – и я еще раз повторил: – Шаг вперед и взмах.
Джейс скрипнул зубами, широко шагнул и что есть силы взмахнул битой. Раздался смачный звук – это деревянная бита соприкоснулась с резиновым мячом. Глаза мальчугана распахнулись, а потом прозвучал вопрос, который я слышал уже, наверное, в тысячный раз:
– Я хорошо ударил? Давайте еще раз!
Я улыбнулся и потрепал его по плечу:
– Для первой попытки неплохо. Но надо работать и работать. А сейчас представь себе, что видишь мяч. Еще раз ударь битой.
Джейс напрягся, опять скрипнул зубами, сделал шаг вперед, замахнулся и уставился взглядом… на шланг.
Так я учил пятилетнего мальчугана азам игры в бейсбол…
Я снова положил мяч на щиток. Джейс облизал губы и послушно стал ожидать дальнейших инструкций, а красная бейсбольная кепка на его голове уже была повернута козырьком назад, как принято на больших состязаниях у завзятых игроков. Он уперся правой ногой в землю и поднял биту.
– Значит, помни: шаг вперед и удар!
Джейс кивнул, приподнял правый локоть и замер в ожидании моей команды, предвкушая игру.
– Начинай!
Джейс размахнулся, ударил по мячу, и тот пролетел у меня над головой.
– Хорошо, очень даже хорошо, только низковато. У тебя пальцы разъехались, а должны быть на одной прямой, шаг был слишком коротким, почему мяч и пролетел так низко. Расставь ноги, нацелься животом на стену и действуй. Попробуй еще раз!
Джейс облизнулся, опять скрипнул зубами и сделал шаг вперед. Бита ударила по мячу, и он упал на пол, сначала стукнув о боковую стенку, а потом подкатился к той, дырявой, словно швейцарский сыр.
– Видели, вы видели, дядя Так! – воскликнул он, сверкнув глазами.
– Видел! – и я уселся на опрокинутое ведро. – А теперь побегай вокруг баз…
Джейс потопал вокруг воображаемых «баз» в амбаре, трогая стойло, скамью, и наконец остановился около щитка, приветственно взмахнув битой.
– Можем повторить? – деловито спросил он, и я недоверчиво посмотрел на мальчишку: неужели я не ослышался? Но нет! Он задал именно этот вопрос, что было просто замечательно. А лицо его сияло сознанием победы и выражало простодушный ребяческий восторг. На меня смотрела сама радость бытия, все то, о чем когда-то мечтал и я сам – мое собственное стремление к совершенству.
– Дружище, – ответил я, и на моих глазах выступили слезы, – мы можем этим заниматься, пока у тебя не пропадет охота бросать и подбирать мячи: таков уж будет договор – ты бросаешь, ты и подбираешь! – и я протянул руку, а он хлопнул по ней своей ладошкой. – Ты готов?
Джейс вскинул биту над плечом, глубоко вздохнул и горделиво кивнул. После тридцати трех подброшенных в воздух мячей он уже хорошо справлялся с ударом и направлял его прямо в середину амбара. Конечно, удары еще не отличались меткостью, но он определенно достиг значительного успеха. А поскольку он бил как заведенный, то вскоре корзина была битком набита мячами. Я повернулся к Джейсу и увидел, что он уже стоит в полной готовности с битой над плечом. Я снова положил мяч на щиток и опять скомандовал: «Игра!»
Джейс снова ударил, но не очень удачно: мяч, едва не задев меня по голове, улетел в стойло Глю. В эту минуту сзади к Джейсу в своих чмокающих резиновых сапогах подошел Мэтт. Ему явно о чем-то хотелось попросить, но он посмотрел на меня, указав на Джейса. Я утвердительно кивнул, и Мэтт ласково взял его за руку, выровнял все суставы, поднял на два дюйма вверх его локоть и наклонил голову Джейса к левому плечу, а потом, так же молча, направился к большому дому и снова нацелил на него шланг, а я поставил еще один мяч на щиток. Джейс точным ударом послал его прямо в середину амбарной стены, всего-то в шестидесятый раз.