— Нет, был. Вы пытаетесь сбить меня с толку! Лицо Илая Клеммоу побелело от напряжения.
Он собирался продолжить объяснения, но мистер Генри Булл снова встал и прервал его. — Вы когда-нибудь бывали в море, мистер Клеммоу?
— Ну... это... нет, как говорится, если именно в море, то нет. Но...
— Значит, если вы увидели в темноте на берегу два кораблекрушения на некотором расстоянии друг от друга, то вам было бы сложно сказать, какой корабль больше, раз вы не эксперт в этих вопросах?
— Это точно!
— Без сомнений, гораздо труднее, чем если бы вы активно помогали грабить корабли и нападали на команду? Илай благодарно кивнул.
— Вы заметили, где именно были костры?
— Нет. Там и сям.
— Как далеко вы находились от места драки между обвиняемым и таможенниками?
— Это голословное утверждение, — заявил Джеффри Клаймер, встав и снова сев одним движением.
— Что именно является голословным утверждением?
— О, прям так же близко, как сейчас к вам.
— И то, что вы рассказали под присягой — это правдивое свидетельство о том, что там произошло?
— Это такая же правда, как то, что я стою на этом месте.
Слабость накатывалась на Демельзу волнами, охватывала ее и исчезала, оставляя после себя дрожь и тошноту. Вызвали таможенника Коппарда, он подтвердил историю обвинителя, но надо отдать ему должное, достаточно туманно рассказал о том, нападал ли на него подсудимый, да и был ли он там вообще. Дал показания сержант драгун. День уже близился к вечеру, и до сих пор не было ни перерыва, ни возможности перекусить. Через полуприкрытые двери с улицы зашли разносчики, и по-быстрому из-под полы приторговывали в задних рядах. Жара и вонь удушали.
Последним свидетелем обвинения оказался Хик, судья, принимавший все письменные показания, включая и заявление Росса. В Труро возникли некоторые затруднения, когда стало известно, что закон ждет от городского совета участия в деле. Некоторые члены городского совета были настроены в пользу обвиняемого и считали, что с их стороны будет несправедливо выступать против него. Другие, такие как преподобный доктор Холс, наоборот, были слишком предвзяты. В конце концов, в качестве представителя выбрали пустое место — Эфраима Хика. Главным образом Хика интересовали бутылки с бренди, но он собрал показания со всей возможной беспристрастностью.
Теперь Хик огласил их, и эти показания оказались чрезвычайно опасными.
Из ответов, которые обвиняемый дал на допросе, следовало, что он полностью признавался в том, что разбудил соседей, когда произошло первое крушение. На вопрос «С какой целью?» он ответил: «В округе было много голодающих семей». Вопрос: Вы отвели этих людей к месту крушения? Ответ: В этом не было необходимости. Они знали местность не хуже меня. Вопрос: Вы поощряли их напасть на команду «Королевы Шарлотты»? Ответ: На команду «Королевы Шарлотты» не нападали. Допрос продолжился следующим образом: — Вы были первым, кто ступил на ее борт, и если так, то с какой целью вы это сделали?
— Я хотел посмотреть, какой груз на борту. — Кто-нибудь из команды был в это время на борту? — Нет, только один пассажир, мертвый. — Он был мертв, когда вы оказались на корабле? — Разумеется. Вы что, обвиняете меня в убийстве? — Вы помогли вашим друзьям забраться на борт, кинув им веревку? — Да. — Вы сделали какие-либо попытки доставить тело погибшего на берег? — Нет. — Вы помогали разграбить судно и снести на берег груз? — Нет. — Вы присутствовали при этом? — Да. — Вы делали какие-либо попытки этому воспрепятствовать? — Никаких. Я не судья. — Но вы были единственным присутствующим джентльменом, единственным достаточно авторитетным человеком, который мог остановить мародерство на ранней стадии?.