– Тебе чё, дороги мало?! – Орёт один, подойдя почти вплотную ко второму.
– А ты чё, по типу такой крутой или просто из принципиальных будешь? – Норовисто бодрился второй.
Глядя на резвящихся крепышей, некоторые участники движения приводили в действие имеющиеся гаджеты: незаметно включали камеры на телефонах и поворачивали в нужную сторону видео-регистраторы, дабы запечатлеть на память краткий ситуативный курс «как грамотно чинить разборы». К слову сказать, на «кинолюбителей» этим двоим было ровным счётом начхать, они будто на озере вдвоём отдыхали и обсуждали тонкости правил игры в бадминтон с элементами регби.
– Ты чё бычишь? – С лёгкими нотками наезда любознательно уточнял ньюансы возникших противоречий тот, что из «Гелека».
– А ты почему такой дерзкий? – По-еврейски вопросом на вопрос ответил крепыш из «Доджа» (кстати, по виду, ни хрена не фермер).
– Хорош так базарить, слышь! – По ходу, всё же наезжал братишка из «Гелека» и для убедительности широко расставил ноги, видимо, чувствуя некий дискомфорт между ног из-за напирающей силы Кинг-Конга в районе паха, инстинктивно растущей по экспоненте в соответствии с возникшим желанием жёстко вздрючить оппонента.
– Типа угрожаешь? – С вызовом спросил второй и, придвинувшись к первому, вдруг удивленно вскинул брови вверх.
Пристально поглядев на противника, он спросил:
– Слышь, а это не ты, случайно, год назад у Виллиса на юбилее светился?
Оппонент, не менее внимательно посмотрев в глаза сопернику, будто о чём-то вспоминая, с небольшой затяжкой в голосе произнёс:
– Ну?! Был. И чё с того?!
– Так это…, выходит, это мы с тобой тогда драку учинили? – почему-то радостно уточнял детали годовалой встречи браток из «Доджа».
– По ходу, со мной, – подтвердил предположение лысый из «Гелендвагена», – и тоже почему-то улыбнулся.
Развязка явно затягивалась.
– Тебя, по-моему, Андерсом звали, – вспоминал не менее лысый из «Доджа», – тогда ещё из-за этого хрень эта и вышла. Я тебе, типа по приколу спросил, ты чё, из «этих», мол, что тебя Андерсом величают. Нормального человека, типа, Андерсом не назовут. А ты в хламину, и говорить-то уже не мог, а в морду мне – хлабысть!
– Да-к а чё, оба тогда были хорошие, юбилей же ж! Кстати, я Андрей, но можешь по старой памяти так Андерсом и звать, я привычный, главное, чтобы не хамили. И клешнями не размахивали, – зачем-то добавил он.
– А я Сэм, – протянул руку собеседник.
– Нормально, а главное – к сараю твоему походит, – Андерс кивнул на фермерский «Додж», – гармонично.
– Толково подметил, – дружелюбно согласился Сэм, кинув взгляд на свою тачку и, заржав, продолжил. – Не, ну мы тогда дали джазу! Вообще реал был. Особенно когда сцепились и додику этому, Шувале по ходу дела в пузо заехали локтем или чем там… Ты его приложил или я, не знаю, не помню, но когда я тебя за башку держал, смотрю, а этот на земле валяется, в клубок свернулся, за пуп свой драгоценный держится и пыхтит как ёж. А я пьяный, да с тобой ещё возня в полном разгаре, а меня прёт – не могу. Смотрю на Шувалу и думаю, молока тебе осталось только в блюдце подать, дохлятина.
Андерс и Сэм заржали.
– Блин, ну ты дал, молоко в блюдце, ёж…, – отрывисто сквозь смех бормотал Андерс.
Кто-то сзади посигналил, недовольный задушевной беседой посередь дороги двух братьев по разуму. Сэм сделал рожу корытом, подался чуть вперед и заорал:
– Ты, ниссанец, ещё раз задудишь, я тебе всю дуделку разворочу и ещё что-нибудь в довесок попорчу. Водитель «Ниссана» на всякий случай поднял стекло до упора и повернул голову в сторону магнитолы, причём с таким заинтересованным видом, будто магнитола в этот самый момент начала показывать ещё и видео.
– Это ладно, – отсмеявшись предался воспоминаниям Андерс, – я хоть и в дрова тогда был, но про статую отлично помню. Ну эту, которая по типу Венера.
– Какая на хрен Венера? Венера – она ни хрена не с ногами была, в том плане, что без ног, бюст один: сиськи да башка, – показал свою осведомленность в области античного искусства Сэм.
– Тогда уж не без ног, а без рук, – возразил, как оказалось, не менее эрудированный в этом вопросе Андерс.
– Но суть не в этом, хотя эта статуёвина верняк и с копытами была и с клешнями. Тема-то в другом: как мы на неё завалились, а она с постамента – херак-с на лестницу на мраморную и сиська у неё одна – брык и в сторону, на траву, как у тех баб с накладками, вообще реал был! Виллис матерится, волыной трясёт, а мужики – в лёжку все. Тогда ещё Панчо брякнул, дескать: о, вставыш силиконовый отпал!
Андерс и Сэм снова начали ржать как кони в стойле, только теперь уже согнувшись пополам. Андерс трясся, упершись головой в капот своего «Гелендвагена», а Сэм в приступе хохота начал пятиться задом, рискуя забрести под медленно крадущийся поток. Андерс, еле оторвавшись от капота, сквозь смех и слёзы, глядя на Сэма почти прохрипел:
– Осторожно! Смотри, на «Оку» не наступи!
Сэм остановился, обернулся, и, не прекращая смеяться, поправил:
– Это не «Ока», это «Матис».
– Без разницы, – веселился Андерс, – такой же маломерок!
Цирк, устроенный на дороге крепкими ребятами, почему-то абсолютно не впечатлял остальных автомобилистов, кое-кто даже снова пытался возмущенно сигналить.
– Не, ну я щас точно произведу корректировку конструктивных особенностей, недоработку производителя до ума доведу и вставлю на место выхлопную этому маздюку, – разогнувшись, Сэм кивнул на серебристую «Мазду», – и фольксвагинатору этому нервному заодно, – он почти уже даже направился к зелёному «Фольксвагену».
Но Андерс остановил его и, тоже ловя кураж, говорит:
– Может этого мерседаста в красном купе нахлобучим, он вообще дудит не прекращая. Ненавижу таких, ещё и на говне на таком бабском, точно навернуть его надо!
Тут уже Андерса остановил за руку чуть озадаченный, но ещё веселящийся Сэм.
– Слышь, ты чё базаришь-то, у тебя у самого «Мерин», чё ты его бабьим-то назвал?!
– Да ну, перестань, всё равно как шаланду с байдаркой сравнивать, как сопля красная по земле волочится, косметичку возить… Вот аппарат! – Он хлопнул свою машину по капоту и еще шире, видно от гордости, расставил ноги, – хошь пулемет вози, хошь бабло мешками… Кстати, а ты чё в своем сарае возишь, – шутливо поинтересовался Андерс у Сэма, – навоз что ли? Большой кузовок, вместительный, много влезет…
– Жмуров, хотя насчёт навоза тоже близко, – резко ответил Сэм и заржал снова, – семеро нормалёк влезают, без особой толчеи – штабелечком, подвеска неплохая, не жалуются…
– Это хорошо, – похвалил фермерский говновоз Андерс, – главное, что целевое значение оправдывает!
– Без «Бэ»! – Радостно согласился Сэм.
– Ты, нахлобуга, заканчивай там дёргаться, – нервно бросался в поток Андерс, – я щас вообще тут палатку поставлю!
– Да ладно, брось ты с этим стадом базарить, поехали нормально потрём. У меня местечко есть одно… У тебя как со временем?! – Спросил Сэм.
– Есть! – Сухо ответил раскочегаренный как бультерьер перед боем Андерс.
– Во, и отлично! Там сауна зачётная, хавчик, тёлки молодые – супер! Две с высшим образованием имеются. Одна училкой подрабатывает в школе, чисто для души и стажу для.
– По биологии что ли, училка-то эта старшеклассников подтягивает? – Оживился Андерс.
– Да нет, по геометрии. Шаристая.
– О, круто, значит и котангенс мой измерить сможет как надо! – Оценил по достоинству перспективу встречи с подготовленным молодым педагогом Андерс.
– Ни фига ты дал! Котангенс! Респект, братишка! – Сэм восхищенно качнул головой, после чего, крутанув ею по сторонам, добавил, – ладно, харэ время терять, отсвечивать тут беспонт, погнали!
– Верняк, порулили, по паре контрольных оформим!
Обе машины выключили аварийки. «Геледваген» пропустил «Доджа» вперёд и двинулся за ним. И не было больше тёрок. И воцарился мир. И восстановилась старая добрая привычная всем мерно ползущая пробка. И вся эта «лепота» образовалась, в общем-то, благодаря гибкости и пониманию текущих процессов отдельно взятыми людьми и их тяге к прикладной геометрии, в частности…