…Корефан Коляна метнулся к кровати новенького, но по пути напоролся на Серёжин кулак. Еврейский мальчик каким-то ловким движением ударил Санька в бок чуть выше пупка, тот охнул и, обездвиженный, рухнул на пол.
Ребятня тут же примолкла, вытаращила удивлённые глаза, наблюдая за невероятными событиями, поскольку ещё никто не осмеливался противостоять сопливой шестилетней шпане.
Ошарашенный подонок Коля молниеносно напялил плавки, как коршун слетел с кровати и в полном гневе ринулся на Серёжу: «Ну, жидяра, тебе капец…»
Он замахнулся своим кулачком, выпучил страшные глазёнки, но тут же получил весьма болезненный удар в коленку. Нога сразу отнялась, а от бравады маленького хулигана не осталось и следа.
Серёжа спокойно нагнулся к нему и прошептал:
– Я буду бить тебя постоянно, если кому-нибудь наябедничаешь, то получишь ещё сильнее и больнее.
– Ты не знаешь, кто мой отец! Он тебя порвёт, как сявку!
– А ты, гад, без своего папашки чего-нибудь можешь?
– Сейчас коленка пройдёт, я тебя прибью!
– Коленка у тебя пройдёт дня через три, а пока исподнее суши, зассанец! А насчёт твоего отца я так отвечу: «У меня папа тоже крутой, никого и ничего не боится; террористов всяких, бандитов давил, как тараканов; пожалуешься – конец тебе и твоему отцу!
…Серёжа оглядел спальню, поднял руку и громко приказал: «Всем спать! Все забыли, что тут видели!», потом побрёл к своей постели, плюхнулся на подушку и заснул сном невинного младенца. В эту минуту его одногруппники уже храпели и сопели на все лады. А на полу валялись и нервно дремали два маленьких мешка с дерьмом – Колян и Санёк.
Через час вернулась нянечка и принялась будить подготовительную группу; заметив на полу двух спящих мальчиков, она резонно смекнула, что те скатились на пол во сне. Ребята с трудом и нехотя пробуждались. Когда Сашу Шкодина увезли в больницу с неожиданным аппендицитом, перешедшим в перитонит, за хромающим Колей Ванюкиным примчалась служебная машина из прокуратуры.
Зампрокурора нервно вышагивал по гостиной своего трёхэтажного особняка.
– Коля, объясни мне, что случилось в тихий час?
– Пап, я во сне упал с кровати и нечаянно ударился коленкой.
– Но я не вижу ссадины или синяка…
– Ну что ты меня допрашиваешь, мне очень больно, пожалуйста, оставь меня в покое.
– Я это так не оставлю, я привлеку к ответственности няньку, воспитательницу, заведующую, всех!..
– Папа, я сам виноват! Не кричи, у меня болит голова, меня тошнит, мне плохо…
– Сейчас я вызову врача.
– Делай что хочешь, только не трогай меня…
…Главный светило травматологии Томска профессор Фурман прибыл через пятнадцать минут после звонка:
– Что у нас тут, молодой человек?
– Коленка болит, как будто там внутри гвоздь. Встать не могу на ногу и голова кружится.
Профессор довольно тщательно осмотрел колено, нежно пропальпировал место предполагаемого ушиба, но не обнаружил ни вывиха, ни перелома, ни опухоли, ни мышечного спазма; нога выглядела вполне здоровой. Он почесал жиденькую седую бородёнку и глубокомысленно изрёк: «Нужен снимок!».
Колю в спешном порядке увезли на рентген. Ещё через два часа легендарный Фурман внимательно разглядывал снимок, потом долго пялился в пустоту, затем чесал умную репу, приговаривая: «Ничего не понимаю! Нет ни малейших признаков травмы. Почему тогда мальчик не может ступить на ногу? Это какой-то нонсенс!».
Таким образом, подготовительная группа, да и весь детский сад «Солнышко» оказались на несколько дней свободными от хулиганского беспредела, от малолетнего сопливого террора, от унижений и побоев. Но самое странное случилось через два дня после известных событий. Совсем недавно затюканный и униженный «дедами» мальчик Вова возомнил себя сильным и принялся терроризировать одногруппников.
Затретированный, преследуемый ребёнок в одночасье превратился из жертвы в преследователя, в злобного хулигана.
…Светлана Юрьевна, сочинившая за две ночи целую методичку по искоренению дедовщины в конкретном среднестатистическом детсаду, впала в полное недоумение, когда обнаружила в группе нового хулигана. Она оказалась в полном ступоре, не зная, что теперь предпринять.
Очевидно, дело не в детях и их родителях, а в системе, в государственном устройстве, в понятиях, установленных… Сами знаете, кем?!
Параграф 2. Адекватный ответ
«Не будь антисемитизма, я бы не думал
о себе как об еврее».
Артур Миллер.
…Прокурорский сынок, он же отпетый двоечник и несносный дебил Коля Ванюкин кое-как переполз в третий класс. После детского сада он вдруг стал полностью неадекватным – просто слетел с катушек. Одним словом, Всевышний явил миру законченную мразь и морального урода.
Его колено полностью восстановилось, но в голове образовался вакуум, тормозящий психическое развитие и умственные способности.
В свои десять лет Коля выглядел сопливым пацаном, картавым недоноском, обозлённым на всех и вся, а особенно на евреев. Он не забыл Серёжу Баевича, выключившего его из привычной системы ценностей, унизившего и оскорбившего до глубины его поганой душонки. Теперь все евреи представлялись Коле врагами как в личном плане, так и вообще…
Прокурор Томской области Владимир Владимирович Ванюкин – махровый, наглый взяточник, – надеялся, что в недалёком будущем передаст своё тёплое кресло своему сынуле, но после детсада его не в меру «крутой» отпрыск как-то вмиг сделался покорным, отсталым, бесхарактерным ребёнком, безвольным ублюдком, сопливым нытиком.
Жёлтые пузыри соплей и тягучих слюней постоянно находились на его дурацкой и вечно улыбающейся роже. В классе Колю презирали за явную придурковатость, ненавидели за беспросветную тупость, но жутко боялись за неконтролируемую агрессивность поведения. Он, конечно, не глумился над одноклассниками, не терроризировал хлюпиков, не унижал девочек, не дрался, не издевался над младшими, но, тем не менее, считался в классе опасным, сволочным и мерзким типом.
Учителя терпели бывшего детсадовского хулигана Ванюкина, памятуя о его влиятельном отце, закрывали глаза на его паскудные и ублюдочные шалости, ставя ему липовые трояки вместо заслуженных двоек.
Коля, хоть и считался дурак дураком, но ловко и хитро играл роль неприкаянного простодушного идиота. Он люто ненавидел евреев и мечтал когда-нибудь встретиться со своим детсадовским обидчиком, рыжим Серёжей Баевичем. И эта встреча состоялась через тридцать лет после окончания школы. Но об этом позже…
– Володя, ты когда последний раз наведывался туда, где учится твой сын?
– Я вообще-то никогда там не был, да и некогда мне. Скажи спасибо, что я с горем пополам запихнул его в эту престижную школу. А собственно говоря, в чём дело? Что опять не так? На что ты, Надюша, намекаешь? Я чего-то никак не врублюсь…
– Школа, конечно, шикарная, и учителя на уровне, только вот наш Коля почему-то в ней – последний ученик. Я вчера была на родительском собрании, так чуть сквозь землю не провалилась от стыда. Нашего сына не отчисляют, а автоматически переводят из класса в в класс, потому что не хотят с тобой связываться; типа, боятся тебя.
– А как ты хотела?! И правильно делают! Каждая сявка должна знать своё место! Мы – элита страны, научим это быдло свободу любить!
– Вова, пафос свой в заднее место засунь и услышь, наконец, что я тебе говорю. Твой сын Николай – законченный троечник, мелкий хулиган, отстающий в развитии ребёнок!
– Надя, может быть, ему элементарно учиться не нравится. Ничего страшного! Я вот тоже в школе в отличниках не ходил, однако некоторых высот достиг, любого могу к ногтю прижать, если захочу. Ты посмотри, как все передо мной лебезят; я властью обладаю почти неограниченной, я живу, как у Христа за пазухой, я…