– Скажите, уважаемая Лидия Ивановна, как фамилия логопеда?
– Антонова Светлана Юрьевна. А при чём тут её фамилия?
– Я так понимаю, это фамилия мужа? А в девичестве она кто была?
– Варшавская… А что тут не так?
– Ну вот, Лидия Ивановна, мы и добрались до истины!
– Я что-то не совсем понимаю, куда вы клоните?
– Я категорически против, чтобы какая-то евреечка, жидовочка, вправляла мозги моему сыну, учила его правильно говорить.
– Вы это серьёзно?!
– Ещё как серьёзно! Я не даю своего согласия на проверку речи моего мальчика. Если уж так необходимо, то я найду другого, нормального логопеда.
– А кто вам сказал, что Светлана Юрьевна еврейка?
– Но она же не Иванова! Фамилия у неё чисто еврейская. Поэтому, извините, я на работу опаздываю. Молите Бога, чтобы я не рассказала мужу о нашей беседе. Надеюсь, вы в курсе, кто он?!
…Когда дверь закрылась, обалдевшая заведующая пребывала в полном недоумении и растерянности: «Как же так, на дворе конец двадцатого века, а ненависть к евреям та же, что и раньше? Это хорошо, что эта ненормальная мамаша не знает, что моя девичья фамилия Чмух».
…Когда, наконец, выдалась свободная минута, к логопеду заглянула Елена Игоревна.
– Ну как, Света, продолжим?
– Давай, только в мельчайших подробностях! Меня интересуют конкретные выходки этих малолетних уродов. В чём именно выражается эта так называемая дедовщина?
– Тут, Света, целый букет. Методы настолько разнообразны, насколько и жестоки, точно как в армии или на зоне. Например, эти малолетние хулиганы отбирали конфеты и другие сладости, которыми родители снабжали своих чад перед детсадом. Они не давали новеньким подходить к красивым игрушкам, а главное – постоянно воровали еду с тарелок других детей: котлеты, сосиски, и нагло сжирали их на глазах голодных ребятишек; иногда вообще опрокидывали тарелку на пол. Если кто-то жаловался воспитателю, то ему цинично плевали в суп или компот. Новенького изолировали от всех: не давали играть с другими, которых запугивали и избивали. На самом деле, примеров много…
– Но ведь согласись, Лена, не каждого новенького можно так нагло унижать?
– Согласна с тобой! В первую очередь козлами отпущения становятся робкие, застенчивые, домашние дети. Они находятся под постоянным прессом злобных маленьких ублюдков.
– Я вот что сейчас подумала: скорее всего, родители таких неуверенных в себе детей делают большую ошибку, отдавая их в сад в надежде, что они «научатся общаться», что им в будущем будет легче жить, если они на собственной шкуре познают побочные эффекты коллектива.
– Точно! Такая «школа жизни» для неокрепшей психики просто губительна. Я тоже уверена, что ломать ребёнка такими испытаниями нет смысла. Будет ещё хуже! Родители, желая лучшего своему чаду, сами того не замечая, делают из него маленького психбольного; у ребёнка появляются невротические признаки – энурез, ночные страхи, бессонница, кусание ногтей.
– Елена Игоревна, а как с этой дедовщиной бороться? Ты же много лет работаешь в группе, что надо делать?
– Светлана, по правде сказать, даже не знаю! Единственное, что приходит на ум: не надо отдавать робких детей в сад, лучше пригласить няню или договориться с бабушкой, чтоб сидела с ним.
– Круто ты, Лена, только что отбрехалась. Типа, от воспитателя ничего не зависит. Мне кажется, ты просто снимаешь с себя всякую ответственность и элементарно устраняешься от решения проблемы…
– Светочка, да пойми ты меня, я не хочу решать детские проблемы, мне спокойно доработать бы до пенсии, и всё!
– Лена, я уверена, что внимательный педагог, воспитатель, способен полностью прекратить всякое унижение ребёнка, искоренить детсадовскую дедовщину. Поэтому надо работать в первую очередь с тревожными, застенчивыми детьми, а действия сопливых подонков пресекать безжалостно теми же методами – с позиций силы, чтобы хулиганы знали и помнили, что против любого лома найдётся другой лом, но гораздо больше…
– Светлана Юрьевна, но ведь это непедагогично! Я бы сказала: противозаконно!
– Ты, Лена, на себя погляди: ну законченная неврастеничка. У тебя руки ходуном ходят, как у алкашки, и глаз дёргается, как у настоящего психа.
– Да уж. И что же мне теперь делать, Светочка?
– Езжай уже в свой спасительный Крым. Я сама всё сделаю! Попробую разобраться в ситуации…
– Ну, не знаю… В любом случае, спасибо тебе. Да, я ещё про их родителей хотела несколько слов сказать. У Коли Ванюкина отец – зам прокурора города, пользующийся практически неограниченной властью. Может, если захочет, засадить любого в тюрягу. Как говорится: «Был бы человек, а статья всегда найдётся». Когда три месяца назад его отпрыск Коля зверски избил одногруппника, да так, что того увезли по «скорой», то не завели даже административного дела, спустили всё на тормозах, а заведующей влепили выговор. Эта малолетняя мразь за своим всемогущим папашей как за каменной стеной. Кстати, этот высокомерный папа сюда наведывался после того вопиющего случая и пригрозил всем, а мне в первую очередь, что если мы и впредь намерены клеветать на его послушного мальчика, то огребём лиха по полной. Понимаешь, Света, тут надо сначала с папой разбираться, а уж потом с его наглым выродком. В конечном итоге родители покалеченного пацана подписали мировую с этим козлом прокурорским и разошлись краями; в общем, служитель закона замял дело; всё как всегда. Я до сих пор не возьму в толк, зачем нужно мировое соглашение; ведь это лазейка для партийных задолбанцев, это – прямой путь к вседозволенности и безнаказанности…
– Да, Лена, тебе с такими мыслями надо было подаваться в правозащитники, а ты здесь маешься, инфаркт наживаешь, ненависть, обиду в себе копишь.
– Я жить хочу, поэтому, где не надо не вякаю, откровенничаю только с друзьями, да вот ещё с тобой.
– Помнишь, как у Бутусова: «Если есть те, кто приходит к тебе, найдутся и те, кто придёт за тобой…».
– Правильно ты всё говоришь, только, Света, накипело уже! Представляешь, страшно становится жить! Куда мы идём? Что будет с нашими внуками? Опять я на эмоции скатилась. Слушай дальше. У Саши Шкодина мама – двоюродная сестра председателя горисполкома, а значит, её сынуле-недоноску тоже всё можно.
– Хорошо, Елена Игоревна, я всё про родителей поняла; с ними разговаривать бесполезно. А как же папы и мамы униженных детей?
– А ты бы попёрла против зампрокурора, против самого горисполкомовского начальника?
– Нет, я с детства трусиха! Но надо что-то делать. В конце концов эти сопливые бандиты когда-нибудь тебе, Лена, вилку в спину воткнут или что-нибудь в этом роде.
– Думай, Светлана Юрьевна, у тебя голова светлая. Я уверена, ты найдёшь методы на этих гадов. Готовься, у тебя завтра первый день пребывания в аду…
…Когда дверь в спальню закрылась, и измотанная нянечка, наконец, вышла на улицу перевести дух и заодно покурить в тишине, подготовительная группа зажмурила глаза, пытаясь уснуть. В этот момент Коля Ванюкин поднялся во весь рост, демонстративно снял плавки и грозно заявил: «Видели, вот это вам всем; кто против меня рыпнется, будет сосать мою письку вместо леденцов!»
Кто-то из присутствующих нервно хихикал, кто-то спрятался под одеяло, кто-то просто потерял дар речи от такого детсадовского беспредела.
Между тем распоясавшийся подонок продолжал:
– Эй, рыжее чмо, хиляй сюда! Ты конфет притаранил? А может, ты уже забыл, что с жидов двойная ставка? Поднимайся, лупарик (очкарик) и канай (иди) ко мне, живо.
…Серёжа Баевич, ни грамма не испугавшись визгливого рычания маленького гадёныша, спокойно поднялся с постели и смело двинулся к будущему антисемиту.
– Ну, еврейчик носатый, и где мои рубики?
– Какие кубики Рубика?
– Ты дурочку не включай, а то щас без башки останешься. Санёк, обшманай (обыщи) его шконку (кровать).