– Так верно из-за рыбы?
– Да нет же! Причина в другом, только мне неясна: Нижний мир наказывает нас за грехи. – Сделав небольшую паузу, добавил, – Вот и узнай всё у своих духов, – тебе проще это сделать. Слышь, что-то собаки начали бурно ругаться: пойду – взгляну, что там делается.
Асык встал и отправился в направлении реки, куда побежали собаки со всего пауля, а следом за ними понеслись с визгом и гоготом ребятишки. На берегу реки, неизвестный мужчина отмахивался большой суковатой палкой от собак. Собачий лай, рычание означали: скоро они перейдут в нападение. В таких условиях даже медведь не способен показать силу. Единственный глаз пришельца выражал полную растерянность и смятение; он явно не рассчитывал на подобный приём.
– Хать! – крикнул на собак Асык. – Хать! Хать!
Собаки недовольно вильнув хвостами, вначале отошли от незнакомца а потом повернули обратно в пауль; они посчитали, что свою роль выполнили доблестно. Дети стояли большой ватагой, с недоверием и любопытством разглядывая пришлого человека, – посторонние люди крайне редко появлялись в пауле. Этот мужчина выглядит совершенно иначе: не похож на охотников из поселения манси.
Асык спокойно подошёл к мужчине. И сразу определил: где – то этого человека он уже видел. Он быстро вспомнил всех людей, которых видел в Кунгуре и отметил: этот был в ватаге большого человека.
– Мир, Вам. – начал разговор незнакомец. – Меня зовут Никола.
Асык удивился: почему у их народа одно имя для человека и для Бога: у нас такого порядка нет, у них даже для Бога имён не хватает.
– Асык, – ткнув себя в грудь, отметил охотник.
Мужчина улыбнулся, сощурив единственный глаз.
– Рыбачил, – ногу повредил. Далеко надо идти, а нога сильно болит. – Он показал на правую ногу и одновременно продемонстрировал, как он ходит с помощью суковатой палки.
– Ёх, – отметил Асык, подставляя плечо незнакомцу.
– Полежишь у меня в коле, и нога сама собой заживёт. Пошли…
Дети потянулись вслед за мужчинами на почтительном расстоянии. К этому времени Майта уже сварила часть бобра.
Она выложила куски мяса на бересту перед всеми членами семьи, а также перед гостем. Все эти действия она сделала молча, не проронив ни одного слова. Перед сидящими за столом едоками хозяйка, кроме мяса поставила деревянные кружки с жирным бульоном и отломила по небольшому кусочку хлеба от ржаной лепёшки. Хлеб абсолютно не понравился Николаю; он с неудовольствием подумал: бабы не научены ставить дрожжевое тесто – неумехи, но вслух своих мыслей не высказал. Спать нежданного гостя положили на деревянную лавку возле стены, накрыв его несколькими шкурами.
Все члены семьи Асыка, включая маленьких мальчишек, тоже накрылись шкурами. Про себя Николай отметил: живут эти вогулы очень бедно. У них кроме охотничьих принадлежностей в избе ничего нет. Только за ружьё, висящее на стене, могут дать хорошие деньги.
– Асык, с ружьём-то на охоту ходишь? – интересуется Никола.
– Нет. Оно пугает животных в лесу, – много шуму… Зимой голодных волков от пауля отпугиваем. На охоту ходим с копьём и стрелами, так научили нас предки.
Зевнув, Николай быстро заснул, не продолжив диалога с хозяином избы, хотя ещё и думал полюбопытствовать насчет земледелия у вогулов: почему они не выращивают лук и репу. Казалось ведь чего проще: жги лес – сади репу – вот и вырастет сладкий овощ, – глупые люди. Где-то, в углу, настойчиво скреблась мышь, но она уже никого не раздражала.
Утром следующего дня, взяв небольшой кусок мяса, Асык отправился на охоту. Майта разделила остаток мяса между мальчиками и Николаем, а сама с дочерью ограничилась только бульоном и кусочком лепёшки.
В этот день Асык вновь принёс с охоты бобра, а его юные мальчишки смогли забить острогой нескольких голавлей. Вечером, когда всё семейство, вместе с Николаем, с аппетитом потчевалось наваристой ухой, Асык заметил,
– Завтра у меня нет охоты: иду с Ярыком посвящать в охотники Суклёма. Мэрте нужен муж. Мясо бобра постарайтесь растянуть хотя бы на два – три дня. Мальчишки пусть займутся рыбалкой, а Майта, если день будет хороший, наберёт черёмухи возле реки, там её много… – Хлопнув себя по голове, добавил, – Чуть не забыл: отрежь мяса для Мэрты и её детей, или пригласи к себе. Поняла?»
– Ёх, – ответила Майта, собирая со стола деревянные кружки и ложки, которые она намеревалась вымыть в реке. Лоскуты бересты, на которые обычно выкладывалась рыба и мясо, она бросила на тлеющие угли в очаг. Береста начала скручиваться, затем слегка задымила и неожиданно вспыхнула, осветив всю блестящую от сажи и жира середину кола, в абсолютной темноте остались лишь широкие лавки возле стен.
Там, сытно отрыгивая, сидел Николай; он радостно потирал ладони рук, – завтра он узнает: где находится Священное дерево. В этот момент внимательный человек мог бы узреть, как азартно блестит в темноте его единственный глаз.
Когда нежаркое осеннее солнце согнало росу с деревьев, но ещё не смогло обсушить траву, Асык с копьём и луком и стрелами отправился к шаману. Возле избы шамана, в которой был слышен громкий плач ребёнка, стоял в полном охотничьем снаряжении Суклём. Из избы вышёл несколько озабоченный Ярык.
– Плохо спал, – болеет, – отметил он причину своего состояния. Асык дружески похлопал его по спине.
– Надо, Ярык, охотника нам: Мэрта с детьми может с голоду умереть. Всем нам надо!
– Ёх, – махнул рукой шаман, направляясь с бубном в сторону лога. За ним следом шли Асык и Суклём.
В этот момент Николай сидел на лодке возле реки, и как только охотники скрылись в лесу, он направился в том же направлении, притворно прихрамывая на правую ногу. Но как только он потерял из виду пауль, тут же бросил в сторону палку и пошёл по следу, который оставили охотники-манси во главе с шаманом.
След был явно виден, ибо он выделялся чернеюшей полоской на фоне молочно-белесой травы, покрытой росой. Когда охотники вышли из лога на косогор, чтобы перевалить через гору, Ярык неожиданно предложил спутникам спрятаться за большим высоким старым пнём.
– Идёт за нами, – пояснил он.
Асык глазами выразил удивление.
– Твой гость, – тихо добавил шаман, вырывая волосок из длинной пряди волос на голове. Концы, длинного волоса Ярык завёл друг за друга, делая петлю. После этого он изобразил хватательное движение рукой в направлении соглядатая, и схваченное поместил в волосяное кольцо и уж затем затянул волос, сделав узел.
– Пусть покружит по лесу, – усмехнулся хитровато он. В этот момент тропа, обозначенная сбитой росой, буквально в миг стала неразличимой, вся растительность была вновь усыпана равномерно росой. Через некоторое время, на косогор, озираясь вокруг выскочил Николай и ничего, не понимая бросился вначале в одну сторону, затем двинулся совершенно в другом направлении. Когда соглядатай скрылся из виду, мужчины продолжили свой путь к Священному дереву.
Ритуал посвящения юноши в охотники проходил полностью в рамках традиций, установленных шаманом. Асык развёл костёр, на котором Ярык долго нагревал бубен. Когда же он убедился, что бубен «подпитал» достаточно энергии, приказал Суклёму влезть на дерево. При монотонной ходьбе шамана вокруг Священного дерева, Асык неожиданно задремал. Открылась ему во сне родная река Сылва. Река играет, блестит в лучах жаркого весеннего солнца. Ребятишки пауля резвятся возле реки, хохочут, визжат. Майта с маленьким ребёночком возле кола поёт нежную колыбельную песню. Белое марево черёмухового цвета покрыло всю долину реки. Чарующий запах наполнял всю долину любимой реки.. Вдруг он видит как по реке на плотах и лодках плывут бобры. Он думает: «Почему бобры уплывают от такой неземной красоты?»