Завалившись одной гусеницейвтраншею, буксуя, танк
рванулся вдоль нее.
Надсаженно,на пределезавывал мотор,рубили,перемалывалимерзлую
землю и все в нее вкопанные гусеницы.
- Да что жеэтотакое? Дачтоже это такое?- Борис, ломая пальцы,
вцарапывался в твердую щель. Старшина тряс его, выдергивал, будто суслика из
норы, но лейтенант вырывался, лез занозно в землю.
- Гранату! Где граната?
Борис перестал биться, лезть куда-то,вспомнил: под шинелью на поясе у
неговиселидве противотанковые гранаты. Он всем раздал с вечера подве и
себе взял, да вот забыл про них, а старшина или утерял свои, или использовал
уже. Стянувзубами рукавицу, лейтенант сунул руку подшинель - гранатана
поясе висела уже одна.Он выхватил ее, начал взводитьчеку. Мохнаков шарил
по рукаву Бориса, пыталсяотнять гранату,но взводный отталкивал старшину,
ползнаколенях,помогаясебе локтями, вследза танком,которыйпахал
траншею,метрзаметромпрогрызаяземлю,нащупываяопорудлявторой
гусеницы.
-Постой! Постой, курва!Сейчас! Ятебя... Сейчас! - Взводный бросал
себя за танком, но ноги, ровно бывывернутые в суставах, не держали его, он
падал,запинаясь о раздавленных людей,иснова полз на коленях,толкался
локтями. Он утерял рукавицы, наелся земли, но держал гранату, словнорюмку,
налитую всклень, боясь расплескать ее, взлаивая, плакал оттого, что не может
настичь танк.
Танкухнулвглубокуюворонку,задергалсявсудорогах.Борис
приподнялся, встална одно коленои, ровнов чику играя, метнул под сизый
выхлоп машины гранату. Жахнуло, обдало лейтенанта снегом и пламенем, ударило
комками земли в лицо, забило рот, катануло по траншее, словно зайчонка.
Танкдернулся,осел, смолк.Со звоном упалагусеница,распустилась
солдатскойобмоткой.Поброне, на которойс шипениемтаялснег,густо
зачиркало пулями, ещекто-то фуганул в танкгранату. Остервенело лупили по
танкуожившиебронебойщики,высекаясиниевсплескипламениизброни,
досадуя, чтотанкне загорелся. Возникнемец, без каски,черноголовый, в
разорванном мундире, спривязанной за шею простыней.Сживотастрочапо
танку из автомата, ончто-токричал, подпрыгивал. Патроны в рожке автомата
кончились, немец отбросил его и, обдирая кожу, стал колотить голыми кулаками
поцементированнойброне. Тут егои подсеклопулей.Ударившись о броню,
немецсполз под гусеницу, подергался в снегу, и успокоенно затих. Простыня,
надетая вместо маскхалата, метнулась раз-другой на ветру и закрылабезумное
лицо солдата.
Бойоткатилсякуда-товотьму, в ночь. Гаубицыпереместилиогонь;
тяжелые эрэсы, содрогаясь, визжа и воя, поливали пламенем уже другие окопы и
поля, а те "катюши",что стоялисвечера возле траншей, горели, завязши в
снегу. Оставшиеся в живых эрэсовцы смешалисьс пехотой,билисьи погибали
возле своих отстрелявшихся машин.