- Она не клюнула, - сказал Джонсон.
- Тогда завинтите тормоз.
Она всплыла из самой глубины и промахнулась. Я знал, что она нырнет и возвратится.
- Теперь смотрите-как только она схватит наживку, сейчас же освобождайте лесу.
Тут я увидел, что она подплывает сзади, под водой. Видны были ее плавники, растопыренные, как красные крылья, и красные полосы по бурому
туловищу. Она плыла, точно подводная лодка, и ее спинной плавник высунулся на поверхность, и видно было, как он рассекает воду. Потом она
подплыла к самой наживке и тогда высунула меч и словно помахала им над поверхностью воды.
- Дайте ей схватить, - сказал я. Джонсон снял руку с катушки, и катушка завизжала, и огромная рыбина повернулась и ушла под воду, и было
видно, как ее туловище блеснуло серебром, когда она изменила направление и быстро поплыла к берегу.
- Подвинтите чуть-чуть тормоз, - сказал я. - Но не слишком.
Он стал завинчивать тормоз.
- Только не слишком, - сказал я. Я увидел, как леса отклонилась в сторону. - Завинтите тормоз и тяните, - сказал я. - Нужно тянуть. Она
непременно выпрыгнет.
Джонсон завинтил тормоз и снова взялся за удилище.
- Дергайте, - сказал я ему. - Загоняйте крючок глубже. Дерните раз пять.
Он дернул довольно сильно еще раза два, и потом удочка согнулась вдвое, и катушка заскрипела, и вот она выпрыгнула, - гоп! - длинная и
прямая, сверкнув серебром на солнце, и снова нырнула с таким всплеском, словно лошадь сорвалась со скалы.
- Отпустите тормоз, - сказал я ему.
- Она ушла, - сказал Джонсон.
- Какого черта, - ответил я ему. - Живо отпустите тормоз.
Я увидел, как прогибается леса, и когда рыба выпрыгнула опять, она была уже за кормой и плыла в открытое море. Потом она показалась еще раз
и взбила вокруг себя пену, и я увидел, что крючок зацепил ее за угол рта. Полосы на ней были ясно видны. Это была великолепная меч-рыба, вся
серебряная, в красных полосах, и толщиной с бревно.
- Ушла, - сказал Джонсон. Леса свободно повисла.
- Сматывайте, сматывайте, - сказал я. - Крючок вошел крепко. Давай полный ход! - заорал я на негра.
Потом она выпрыгнула еще раз и другой, прямая, как столб, всем туловищем кидаясь прямо на нас и при падении высоко разбрызгивая воду. Леса
туго натянулась, и я увидел, что она плывет опять к берегу, и видно было, как она поворачивает.
- Вот теперь начнется гонка, - сказал я. - Если она станет рваться, я наддам ходу. Держите тормоз совсем свободно. Лесы на катушке еще
много.
Наша рыбина поплыла на северо-запад, как полагается всякой крупной рыбе, и, ух ты, до чего же она рвалась! Она стала прыгать большими
скачками и всякий раз ныряла, рассекая воду с таким всплеском, точно быстроходная лодка при большой волне. Мы шли за ней. Я стоял у штурвала и
не переставал орать на Джонсона, чтобы он свободно держал тормоз и сматывал побыстрее.
Вдруг я увидел, что его удочка подскочила и леса повисла. Кто не понимает, не заметил бы этого, потому что леса своей тяжестью все-таки
тянула удочку.
Но я-то понимаю.
- Ушла, - сказал я ему. Рыба все еще прыгала и продолжала прыгать, пока не скрылась из виду.