Марк запрягал лошадей в двуколку, одну из разновидностей римской колесницы, объясняя сыну, всё, что он делает. Лучезар очень внимательно слушал его, но всё равно было видно, что мальчика распирает от гордости, что отец взял его одного с собой, этим самым, подчеркнув, что он уже взрослый. За этим занятием их застал Таруська, поскакав к ним с десятком своих воинов:
– Привет Марк, я встретил Скору, она сказала, что вы собрались город смотреть?
– Привет, да мы тут не далеко, с той горы посмотрим и назад, – кивнул Марк на большую гору в милях трёх к северу.
– Надо бы туда разъезд отправить, – произнёс Таруська, поглядывая на указанную гору.
– Да ты, что, у меня вон какая охрана, – кивнул Марк на сына.
– Ух ты, Лучезар у тебя и меч железный уже есть, – улыбнулся Таруська.
– Да, смотри какой, – Лучезар гордо достал свой игрушечный железный меч.
– Тогда мы просто проверим и обратно, – весело крикнул Таруська, – а вот и ваша мамка идёт, – показал он на идущую вместе с помощницей Скору, и махнув плёткой, умчался вместе со своими воинами.
Через полчаса Марк, Скора и Лучезар ехали смотреть новый город. Марк был возницей, Скора с сыном, сидела сзади на месте пассажиров. Колесница, запряжённая парой гнедых, быстро домчала их почти до вершины горы. Дальше, шагов сто надо было подниматься пешком. Привязав лошадей, Марк пошёл впереди, за ним двигался Лучезар, замыкала подъём Скора.
Когда они поднялись на вершину горы, им открылся потрясающий вид. Солнце стояло почти в зените, освещая поля и леса. На фоне синеющих гор возле реки отдыхал белоснежный лебедь. Высокие крепостные стены рисовали тело этого лебедя, а дворец, выступающий над ними, был похож на голову лебедя, спрятанную под крыло. Протекающая за городом река давала полное ощущение того, что лебедь сел на воду поспать или передохнуть. Скора была поражена этой картиной, она восхищённо посмотрела на мужа и спросила:
– Какая красота, как тебе это удалось?
Марк, с удовольствием наблюдая за её реакцией, ответил:
– Я целый месяц таскал по горам бедного художника, бесконечно объясняя ему, каким должны видеть город со стороны, – Марк с явным удовольствием смотрел на своё детище, – пожалуй, это самый красивый ракурс. С него потом и был составлен план застройки всего города.
– Отец, а когда мы пойдём в город, – спросил Лучезар.
– Сейчас там идут отделочные работы, думаю, что к холодам всё будет готово.
– Так красиво Марк, никогда не думала, что города, могут быть похожи на белых лебедей, – зачарованно произнесла Скора.
– Тебе нравится?
– Очень, а как он будет называться?
– Anima mea, – мечтательно произнёс Марк.
– Душа моя? – удивлённо спросила Скора, – разве так можно называть города?
– Почему нельзя, – Марк нежно посмотрел на Скору, что мне мешает назвать мой город, в честь моей жены, ты ведь моя, душа моя?
– Марк, ты сумасшедший, – у Скоры повлажнели глаза, она обняла и поцеловала Марка,
– спасибо тебе любимый, – прошептала она, положив голову на плечо мужа.
Слёзки предательски всё-таки скатились с её глаз. Это заметил Лучезар и сразу спросил:
– Мама, а почему ты плачешь?
– От счастья, от радости сыночек!
– От какой радости?
– Что ты у меня есть, папа, Аврелий, Злата, вы все моя радость, – улыбнулась Скора, вытирая слёзы.
– А разве от радости плачут, – задумавшись, спросил Лучезар.
– Иногда плачут сынок, мне так хорошо, давайте посидим здесь немного.
Они уселись в траве на вершине горы, и Марк стал рассказывать им своём городе, который потом все стали называть Анимамис.
Максенций сидел в императорской ложе Колизея и наблюдал бои гладиаторов. Он находился в великолепном настроении. Триумф в честь победителя над мятежным Домицием Александром был организован Нумерием на самом высоком уровне. Народ Рима, так любящий зрелища, был доволен. Гай Руфина Волузиан, сидящий в соседней ложе, тоже был явно доволен, особенно своим назначением префектом Рима. Тем временем весь амфитеатр взорвался очередными овациями победителю в схватке фракийца и мирмилона. Победителем стал гладиатор в снаряжении фракийца, который весь поединок явно уступал своему огромного роста противнику, но всё же смог извернуться и своим коротким кинжалом распороть живот, выступающему с голым торсом мирмилону. Тот, придерживая свой живот левой рукой, просил зрителей о пощаде, протянув правую руку с поднятым большим пальцем. Фракиец стоял рядом, готовый исполнить волю зрителей. Трибуны ликовали, но мнение зрителей разделились. Одни опустили свои пальцы вниз, требуя добить поверженного гладиатора, другие напротив требовали оставить ему жизнь. Судья обратил свой взгляд на ложу императора. Максенций, выдержав небольшую паузу, даровал поверженному гладиатору жизнь. Трибуны зашумели одобрительными возгласами.
Пока арену готовили к следующему поединку, Максенций погрузился в весьма приятные для него воспоминания недавних событий. Прямо на заседании Сената, где он сообщил об указе Галерия, о прекращении гонений на христиан, ему сообщили о его смерти. Максенций не стал сразу сообщать эту новость и продолжал слушать выступления сенаторов. Как и говорил Нумерий, среди сенаторов не было, как и самих христиан, так и их явных сторонников. Лишь несколько сомневающихся сенаторов, в своих выступлениях говорили, о том, что указ старшего августа Римской империи является обязательным к исполнению во всех провинциях, включая Италию и сам Рим. В самом конце прений слово взял Нумерий и в своём выступлении указал сенаторам на то, что само адресование этого указа Максенцию является отменой решения принятого в Карнунте и отныне, он, Максенций является законным правителем Рима. Абсолютное большинство сенаторов проголосовали за то, чтобы не распространять указ Галерия на провинции подчинённые Максенцию. Тогда, сразу после голосования Максенций взял слово и попросил почтить память усопшего старшего августа Римской империи Галерия. После минуты молчания сенаторы устроили овацию своему принцепсу. Максенций успел заметить, что начал её Нумерий, именно поэтому он и поручил ему организацию этого триумфа, на котором тот сможет заработать хорошие деньги.
Тем временем глашатай объявил следующий поединок. Это были приговорённые к смерти преступники, выкупленные ланистами для выступлений в гладиаторских боях в качестве провокаторов. У провокаторов была минимальная защита и вооружены они были только мечом и щитом. Провокаторы дрались всегда только между собой за редким исключением. Характерным признаком тактики ведения боя провокаторов были постоянные мнимые отступления с мгновенными контратаками. Сейчас на арене сражалось две пятёрки провокаторов друг против друга, вернее осталось уже по три гладиатора в каждой группе. Раненные и убитые истекали кровью на арене. Максенций жестом подозвал охранника и попросил позвать к нему в ложу сенатора Нумерия, и спустя несколько минут он услышал его голос:
– Приветствуя тебя, август Максенций!
– Проходи, проходи, присаживайся, выпей прохладного вина, – улыбнувшись, кивнул Максенций на кресло рядом с собой и столик, стоявший между креслами.
– Благодарю, – улыбнулся в ответ Нумерий и сев в кресло и налил себе немного белого вина из глиняного графина.
– Ты отлично организовал сам триумф и праздник для жителей Рима.
– Я сделал всё что смог, – ответил Нумерий.
– Надеюсь не в ущерб себе, – улыбнулся Максенций.
– Нет, конечно, но и заработать много не получилось, – ответил Нумерий, отпивая вино.
– Я приготовил тебе сюрприз, – загадочно произнёс император, глядя, как последние два провокатора сражаются между собой.