– Вот и хорошо.
Стоило мне произнести эти слова, как я об этом пожалел – настолько жалко и лживо они прозвучали. Ее зеленые глаза на секунду сверкнули, как будто она хотела в деталях мне рассказать, насколько, мать твою,
– Ну, как минимум Хелен отказывается признать, что она пропала.
– А в полицию звонили?
– Конечно, – кивнула она. – Они спросили Хелен, Хелен сказала, что с Амандой все в порядке. Больше они и спрашивать ничего не стали.
– Почему?
– Почему?Да потому что в девяносто восьмом как раз копы ее и похитили. Хелен наняла юриста, он засудил и копов, и их профсоюз, и муниципальные власти. Выбил из них три миллиона. Один прикарманил, а два достались Аманде – то есть ее доверительному фонду. Копы и к Хелен, и к Аманде, и вообще ко всему этому делу близко даже подходить боятся. Когда Хелен говорит им, что «с Амандой все в порядке, отвяжитесь», как ты думаешь, как они поступают?
– А с кем‑нибудь из прессы ты не разговаривала?
– Разговаривала, – сказала она. – Они тоже не хотят связываться.
– С чего бы?
Она пожала плечами:
– Видимо, есть темы поинтереснее.
Бред какой‑то. Она явно чего‑то недоговаривала, хотя чего именно, я понять не мог.
– И чем я могу помочь?
– Не знаю, – сказала она. – Чем?
Ветерок трепал ее седые волосы. Не было никакого сомнения, что она винит меня в том, что ее мужа подстрелили, а потом арестовали – пока он валялся на больничной койке. Однажды он вышел из дома, чтобы встретиться со мной в баре в Южном Бостоне. Оттуда попал в больницу.