Подошла девочка.
– Можно мне поговорить с мамой или папой?
– Сейчас дам.
– Да? – Судя по голосу, говорила вечно занятая женщина за сорок.
– Миссис Петрочелли, я из «Таун септик».
– Да? Так поздно?
– Я хотел узнать, может быть, вы подумаете о том, чтобы воспользоваться нашими услугами?
– Мы всегда обращаемся к «Вику». Энни, пойди умойся.
– Понимаю, но я решил, что, может быть, вы подумаете…
– «Вик» вывозит в тот же день, как закажешь. У нас маленький бак, а когда моется столько детей, он быстро наполняется.
– Ясно.
– Мы уже много лет к ним обращаемся. И потом, Ричи играет в софтбол в одной команде с моим мужем. Энни, ты грязнуля.
– Ричи?
– Водитель «Вика».
Он отхлебнул кофе.
– Понимаю.
– В общем, я уверена, что у вас разумные цены и все такое, но нас это не интересует. – Она разъединилась.
Повозись в дерьме – и кое‑что разузнаешь, мысленно заключил он. Он снова порылся в отцовских телефонных книжках. В Квинсе имелось восемь «Виков», но никто из них не занимался ассенизацией. В Бруклине насчитывалось двенадцать фирм на «Вик», в том числе парикмахерские, гастрономы и пиццерии, и среди прочих – «Викториос холинг энд септик», адрес – Марин‑парк, не слишком близко к точкам сбора фекалий в Квинсе.
Он снова набрал тот же номер.
– Алло? – послышался голос раздраженной мамаши. – В чем дело?
– Привет, я из «Таун септик», я вам уже звонил.
– Я думала, мы обо всем уже поговорили.
– Просто хотел уточнить. Вы пользуетесь услугами бруклинского «Викториос холинг энд септик»?
– Что‑то в этом роде. В наших местах полно их машин. Понятия не имею, из Бруклина они или еще откуда. Пожалуйста, не звоните больше, мне надо укладывать детей.
Он повесил трубку.
– Хочу услышать отчет, – донесся голос из гостиной.
Рэй прошел туда, отец лежал, глядя в потолок.
– Я был там, кое‑что нашел. Похоже, это бруклинская компания ассенизации – «Вик», «Викториос сьюридж».
– Местная?
Рэй рассказал ему про карту и звонки:
– Может, стоит сообщить Питу Блейку?
Отец недовольно отмахнулся:
– Рано или поздно он сам разнюхает. К тому же пока ты мало что узнал.
– Я узнал, что дерьмо, скорее всего, из сливных резервуаров, которые обслуживает «Викториос сьюридж».
– Сходи туда завтра, порасспрашивай, разыщи этого парня – Ричи.
– Просто пойти туда?
– Да, просто пойти, Рэй. Найди его, проследи за ним. Я бы сделал именно так.
Рэй изучающе посмотрел на отца. Это лицо моя мать целовала в девятнадцать лет, лицо человека, который патрулировал улицы, в семьдесят втором голосовал за Никсона вместе с большинством американцев, а потом радовался, когда тот подал в отставку; он допросил сотни подозреваемых, наслушался, как они врали и изворачивались; был скверным танцором и умеренным выпивохой, часто ходил на могилу жены, взяв с собой складной стул и приемник, подолгу сидел на кладбище, слушая игру «Янки» и положив руку на могильную плиту.
– Папа, тебе надо побриться.
Отец хмыкнул:
– Пьешь кофе?
– Да.
– Принеси‑ка мне. Не пил кофе с тех пор, как…
– А это ничего?
– Чего ты боишься? Что я от него помру?
Он протянул отцу чашку.