А что скажете о другой нашей излюбленной национальной идее – все вопиющие преступления считать «промыслом Божьим»? Не имеет ли этот «промысел Божий» своего подразделения боевиков‑исполнителей?
Мужчины обменялись улыбками.
– Единственное, что мы знаем наверняка от задержанных подозреваемых и из прочих наших следственных мероприятий, – это то, что действовал Аренас отнюдь не из приверженности католицизму, – сказал Фалькон. – Нашим неуловимым мошенником двигали иные соображения и вера более искренняя и трепетная, идущая из самой глубины его существа.
– А сфера Сезара Бенито – строительный бизнес, – сказал Зоррита.
– Где всегда крутятся большие грязные деньги, которые легко можно спрятать в офшорах.
– Но выявить путь этих денег в офшорах вы не сумели, – сказал Зоррита.
– Однако ясно, что имело место их отмывание и что оба лица владеют крупной собственностью в Коста‑дель‑Соль.
– Русская мафия, – заметил Зоррита. – Я вполне отдаю себе отчет в том, что как только речь заходит об «отмывании денег» в связи с «Коста‑дель‑Соль», тут же, на уровне инстинкта, коленного рефлекса, возникает мысль о русской мафии, но после недавнего скандала в городском совете…
Фалькон кивнул.
– И вы думаете, проникнуть туда будет легче, чем в офшорные сделки?
– Давайте разберемся в том, что касается насильственных действий. – Фалькон предупреждающе поднял вверх указательный палец. – За короткий период, предшествующий взрыву шестого июня, произошло пять случаев того, что мы можем квалифицировать как проявление насилия. Первый случай – это убийство Татеба Хассани, ключевой фигуры в заговоре, так как именно он разрабатывал и формулировал по‑арабски экстремистские планы по захвату Андалузии. Он был найден на севильской свалке отравленным и искалеченным в утро, когда произошел взрыв. Убит он был потому, что, во‑первых, слишком много знал, во‑вторых, был опасен для заговора и, в‑третьих, личностью своей марал остальных участников. Вторым проявлением насилия был сам взрыв, задуманный как дискредитация мусульманских экстремистов, попытка направить против них гнев общества и тем самым набрать очки для партии «Фуэрса Андалусия» в гонке за партнерство с правящей Народной партией.
– Ну а третьим, видимо, должно считаться убийство Кальдероном его жены, – сказал Зоррита, – убийство, которое так сильно помешало расследованию севильского взрыва.
– Четвертым же и пятым проявлением насилия стали расправы над Лукрецио Аренасом и Сезаром Бенито, – сказал Фалькон. – Расправиться с ними стало необходимо, как только мы вышли на двух других участников заговора, потому что связь между ними была очевидна и выдать наемных непосредственных исполнителей для Аренаса и Бенито было лишь вопросом времени.
– Таким образом, мотив каждого преступления ясен.
– Кроме случая Кальдерона, – сказал Фалькон.
– Но он истязал жену, это совершенно очевидно, он сам не отрицает этого, – сказал Зоррита. – А если он ее не убивал, почему, обнаружив ее мертвой в квартире, он не вызвал полицию? Почему пытался утопить тело в реке?
– У него было серьезное помрачение рассудка.
– Ну да, рассказывайте!
– А с другой стороны, – сказал Фалькон, – что другое могло так сильно застопорить ход расследования севильского взрыва?
– Согласен. Потеря Кальдерона на этой стадии расследования была для вас губительна.
– Он делал все самым тонким образом, – продолжал Фалькон. – Направлял следствие.