– Он любил сам разделывать мясо, – сказал Фалькон. – Где он его брал?
– На специальных фермах Сьерра‑де‑Арасена, – ответил Васкес. – Он считал, что севильские мясники не имеют ни малейшего представления о том, как следует обращаться с мясом, как его правильно разделывать и развешивать.
– Значит, он прежде работал мясником? – спросил Фалькон. – Вам известно, где и когда?
– Я знаю только, что мясником был его отец, пока не лишился жизни.
– Лишился жизни? Что это значит? Он был убит или?..
– Этими словами Вега всегда говорил о смерти родителей. «Они лишились жизни». Он никогда не объяснял, а я не просил объяснений.
– Сколько лет было сеньору Веге?
– Пятьдесят восемь.
– То есть родился в сорок четвертом… через пять лет после окончания гражданской войны. Значит, ее они пережили, – задумчиво проговорил Фалькон. – Вы не знаете, когда они погибли?
– А это важно, инспектор? – спросил Васкес.
– Мы выстраиваем картину жизни жертвы. Если бы они, скажем, погибли в автокатастрофе, когда сеньор Вега был ребенком, это могло серьезно повлиять на его психику. Если их убили – совсем другое дело: в таком случае остаются вопросы, на которые нет ответа; в особенности если никто за это не поплатился. У человека может развиться некое стремление не то чтобы найти причину – это почти всегда не в его силах, – но доказать что‑то самому себе. Понять, кто он есть в этом мире.
– Вам лучше знать, инспектор, – произнес Васкес не без затаенного намека. – Возможно, ваш личный опыт делает вас столь красноречивым в данном вопросе, но, извините, я не смогу помочь вам такого рода информацией. Наверняка остались записи…
– Сколько лет вы были знакомы? – спросил Кальдерон.
– С восемьдесят третьего года.
– Познакомились здесь… в Севилье?
– Он хотел купить участок земли. Это был его первый проект.
– А чем он занимался до того? – спросил Фалькон. – На доходы мясника много земли не купишь.
– Я не спрашивал. Он – мой первый клиент. Мне было двадцать восемь. Я боялся совершить ложный шаг, задать неуместный вопрос, которые могли бы лишить меня работы.
– Вам, получается, было все равно, кто он и откуда взялся? – спросил Фалькон. – А если б он вас обманул?.. Как вы познакомились?
– Он пришел в мою контору без рекомендаций, прямо с улицы. Вам, инспектор, вероятно, не известна эта особенность бизнеса, но без риска в нашем деле не обойтись. Если боишься рисковать – не заводи частную практику, работай себе на государство.
– Он говорил с акцентом? – спросил Фалькон, игнорируя намек.
– Он говорил как андалузец, но не так, как если бы там родился. Он жил за границей. Я знаю, например, что он говорил на американском английском.
– Вы не спрашивали о его прошлом? – уточнил Фалькон. – Я имею в виду за ужином или за пивом, а не в комнате для допросов.
– Послушайте, инспектор, меня интересовали только деловые проекты этого парня. Я не собирался на нем жениться.
Судебный медик просунул голову в дверь и объявил, что идет наверх осматривать тело сеньоры Веги. Кальдерон пошел с ним.
– Сеньор Вега был женат, когда вы познакомились? – спросил Фалькон.
– Нет, – ответил Васкес. – Бракоразводного процесса не было, хотя он, кажется, представил свидетельство о смерти предыдущей жены. Вам нужно спросить родителей Лусии.