- Вовка Рогов, сыночек его, свадьба... Нечего мне мозги пудрить! Где деньги на "Индезит" взял?
- Вечно ты торопишься, - вздохнул папашка, - не дослушала ведь! Вовкиному сыну с женой ее родители квартиру к бракосочетанию подарили. Там этот "Индезит" стоял, только девчонка визг подняла, ремонт захотела и технику всю от "Бош". Ну и поволокли плиту, совсем, между прочим, новую, на помойку. А Вовке жаль стало, он "Индезит" в гараж прибрал, на всякий случай! Я как на Маринкину "Электу" глянул, прям расстроился. Черная вся, две конфорки не работают. Как она, думаю, на ней готовит? Легче на костре суп сварить! Ну и забрал у Вовки "Индезит", за две бутылки! Жалко бабу! Одна, с дитем, без мужика!
Я яростно размахивала шваброй. Жалко бабу! Кругом все такие добрые, одна Вилка злая. Мне ничуть, ну ни капельки не хочется помогать Маринке. Она отвратительная мать, ленивая грязнуля...
- Ну доча, - примирительно забубнил Ленинид, - не дуйся, давай чайку сгоношим! Поставь-ка чайник.
Я схватила монстра, бывшего когда-то красным, а теперь превратившегося в черное, закопченное чудовище, и отвернула кран с холодной водой. Эх, не зря от Маринки Рымниной убегают все мужики. Поглядят на грязную квартиру, попробуют отвратительную еду и хватают ноги в руки. Уж пусть простят меня лица противоположного пола, но они ближе к животному миру, чем мы, женщины. Любого парня можно приручить, как мартышку, путем нажатия на естественные потребности: вкусный ужин, чистая постель, любовь да ласка. И упаси вас бог начать критиковать избранника, мигом окажетесь за бортом семейной лодки. Вот мы, женщины, готовы терпеть неудобства, но мужчины нет.
Маринке Рымниной суждено коротать время в одиночестве, она не только отвратительная дочь, вечно ругающаяся со своей матерью, не только плохая родительница, разрешающая Ваняше разгуливать по морозу в драных ботинках, она еще и на редкость бездарная хозяйка. Перед своим отъездом на свадьбу Рымнина сварила гречневую кашу и щедро угостила всех. Кажется, ядрица тот продукт, который испортить невозможно: сунула чистую крупу в кипящую подсоленную воду и отправила на упревание. Но то, что оказалось у нас в тарелках, походило на жидкий кисель с непонятным, отчего-то ржавым вкусом. Вот и чайник у девушки смахивает на страшный сон. Я чиркала и чиркала автоподжигом, чувствуя, как в душе медленно разгорается костер злобы. Вот она, хваленая импортная техника! Хороша встроенная зажигалка! Сколько можно ждать!
Рассердившись окончательно, я отвернулась от горелок, нажимая одной рукой на кнопку, другой потянулась к кухонному шкафчику, и в эту самую секунду мне на голову упал потолок.
Лежа на полу я, разинув рот, наблюдала за происходящим. Вот жуткий чайник взлетает вверх, а потом, словно на реактивной тяге, несется к противоположной от плиты стене. Бум! Новенькие обои сруливаются и обваливаются на тщательно вымытый мною линолеум. С потолка дождем осыпаются белые куски, из-за роскошного "Индезита" вырывается столб оранжево-синего пламени, затем абсолютно бесшумно рушатся кухонные полки, в разные стороны разлетаются чашки, тарелки, блюдечки, мгновенно трансформирующиеся в обломки, и только потом раздается невероятный, густой звук: ба-ах!
Ленинид, словно подстреленный заяц, метнулся в коридор. Я хотела ухватить его за щиколотку, но не успела. Нога в старой, измазанной кроссовке исчезла, словно капля воды на раскаленной сковородке.
Плохо понимая, что произошло, я отползла к входной двери и затрясла головой, пытаясь вытряхнуть из волос остатки Маринкиного сервиза. В ту же секунду в прихожую влетели соседи. Иван Дмитриевич Минкин из шестьдесят пятой и Нина Михайловна Хрусталева из шестьдесят шестой квартиры.
- Что? - заорал Иван Дмитриевич, на ходу подтягивая спадающие спортивные штаны.