Впрочем, за точность цитаты не ручаюсь.
Вспыхнул свет, занавеса не было. Посреди деревянной площадки покачивался полуголый, весьма тучный дядька с отвисшим животом.
- Эй, - заорал он, - где народ?
В глубине сцены распахнулась дверка, появились два парня, одетые санитарами. Они тащили еще одного полуодетого мужика, которого швырнули под ноги тому, кто, раскачиваясь, гудел:
- Ну, где? Всех сюда...
Когда перед актером, старательно изображавшим похмелье, появилось много тел, я вытащила программу и уставилась на титульный лист. Может, в последний момент произошла замена? Ну заболел кто-нибудь, и администрация решила дать другой спектакль? Но нет! Там четко напечатано: "Ревизор", сочинение Н. В. Гоголя, продолжительность спектакля два часа тридцать минут".
Тут я уловила знакомую фамилию: Бобчинский. Значит, все-таки и впрямь пьеса про ревизора. Но почему тут все голые и говорят совсем не то, что я учила в школе?
Дальше больше. Из-за кулис вынырнули девицы в юбчонках по плечи, да, я не оговорилась. На шеях у актрис мотались крохотные пелеринки, ниже торчало голое тело, правда, затянутое в трико. Режиссер, очевидно, решил показать мерзкий образ жизни, который ведут чиновники, но излишне увлекся сценами разврата. Девчонки бегали по сцене туда-сюда, жеманясь и хихикая. Сначала они изображали горничных, потом парикмахерш. Мужчины щипали их за разные места и громко обсуждали количество и качество выпитого накануне коньяка.
Наконец на авансцену вылез Хлестаков. Меня чуть не стошнило. Актер, изображавший Ивана Александровича, походил на тщедушного кролика. Ростом паренек не дотянул до метра шестидесяти, а весом до сорока килограммов. Он смахивал на третьеклассника, по странному стечению обстоятельств оказавшегося на сцене. Но, приглядевшись повнимательней, я заметила, что на угловатых плечиках больного ребенка сидит голова хорошо пожившего дядьки, на самом деле любящего приложиться к рюмке.
И совсем плохо стало, когда Хлестаков разинул рот. Уж не знаю, кто его научил, но подросток-старичок говорил так, как болтают дети, проводящие время в подъездах и подворотнях, сильно акая, слегка в нос, по-блатному растягивая гласные. Его речь была пересыпана словечками: "типа", "в натуре", "па-а-анимаешь"... А потом он и вовсе предложил попечителю богоугодных заведений сигарету "Мальборо".
Когда зрители потянулись в буфет, я осторожно спросила у Олега:
- Ну как тебе?
Муж открыл было рот, но тут сзади донесся высокий, слегка истеричный женский голос:
- Великолепно! Гениальная постановка! Полный отход от стереотипов, никакого академизма, сплошные актерские находки, тонкий юмор, оригинальность во всем!
Олег затравленно обернулся и буркнул:
- Ну это, в общем... Хорошо иногда сходить в театр, развеяться. Только, честно говоря, я другого ждал.
- Ты хорошо помнишь "Ревизора"?
- Три года назад видел.
Внезапно в моей душе вспыхнула ревность. Интересное дело, с кем же он ходил в театр?
- Не в Москве, - объяснил Олег, - приятель мой Игорь Сергеев стал начальником колонии в Тверской области. Ну и позвал меня в гости, на рыбалку. Знаешь, какие там щуки ловятся, во! Я поехал на праздники. А у Игорька в колонии театр, вот и попал на постановку. Правда, женские роли исполняли мужчины, но я тебе скажу, такого ужаса там не было! Все прилично.
Еще бы, ни один хозяин зоны не позволит у себя устроить подобный бардак!
Второе действие было намного лучше из-за того, что длилось меньше. В последней сцене актеры вышли на подмостки и неожиданно... сбросили с себя всю одежду.