Наконец матушка перекрестилась последний раз и встала с колен.
- Спасибо, что не посчитали за труд приехать и сообщить скорбную весть.
- Где Ляля?
- Кто?
- Девочка, которую ваш брат велел спрятать в обители.
Евдокия опять перекрестилась.
- Тут детей нет.
- А приют?
- Какой?
- Разве вы не воспитываете сирот?
- Нет, нас не благословляли на призрение.
- Но как же так...
- Сюда приезжала женщина, - сказала монашка, - тоже искала девочку.
- Ася Бабкина! Это моя подруга, она сейчас лежит в больнице. Разрешите, я расскажу, что произошло?
- Сделайте одолжение, - кивнула матушка, - введите в курс дела.
Глава 15
Выслушав мой сбивчивый рассказ, Евдокия покачала головой.
- Экое дело выдумал! Хотя он всегда был затейник, такое творил! Иному человеку и в ум не придет, что Ежиремия делал.
- Кто?
- Полное имя моего брата Ежиремия.
- Странное очень.
- Просто редкое, теперь подобным образом детей не называют, но наш отец был человек верующий, церковный староста, - вздохнула Евдокия, - строгий, даже угрюмый. Вера у него была не светлая, а мрачная, в доме у нас никогда не смеялись.
Настоятель местного прихода иногда пытался урезонить Варфоломея.
- Уж больно ты свиреп, - говорил он церковному старосте, - вера дозволяет и радоваться, на то специальное время отведено: Масленая неделя, Красная горка, Святки. Своди своих в театр.
- Грех, - качал головой Варфоломей.
- Я разрешаю, - уговаривал его настоятель, - что ж у тебя дети растут, ничего не повидав, неладно это.
- К чему их миром искушать, - бурчал Варфоломей, - им в монастырь дорога!
Однажды священник не выдержал и брякнул:
- А ты ребяток своих спросил? Может, не чувствуют они в себе сил идти по предложенному тобой пути? Нельзя человека поперек воли в обитель. Сам-то ты женат, двух дочерей и сына родил, зачем земных радостей их лишать? Не угодно господу такое поведение.
Варфоломей покраснел, но спорить со святым отцом не осмелился, только нехотя буркнул:
- У меня глаза поздно открылись, дурак в молодости был, пусть дочери и сын грехи семьи отмаливают.
Пока была на ногах Анна, жена Варфоломея, детям жилось более или менее сносно. Мать хоть как-то пыталась скрасить существование ребят. Денег на игрушки отец не давал. Но Анна шила кукол из тряпок и сделала из бычьего пузыря отличный мячик для сына. Тайком от фанатика-мужа, запретившего дома строго-настрого по постным дням, два раза в неделю, кроме великих постов, есть скоромное, она поила детей молоком. Корова стояла в сарайчике, там же кудахтали куры и хрюкали поросята. Варфоломей приказывал Анне торговать сметаной, творогом, мясом, но ставить эти продукты на стол в своем доме не разрешал. И дочери и сын боялись отца панически, а когда умерла мать, их страх перешел в ужас.
- Он бы и в школу нас не пустил, - грустно улыбалась Евдокия, - только времена стояли социалистические. По домам ходили всяческие комиссии, проверяющие от районов народного образования.
Вот поэтому Варфоломей, скрипя зубами, смотрел, как дети бегают на занятия, учат богопротивные науки: биологию, химию, физику. Пришлось ему стерпеть и красные галстуки на их шеях. Правда, вначале отец попытался было воспротивиться приему ребят в пионеры, но его вызвали к директору школы. Сухощавая, одетая в темный костюм Раиса Ивановна строго сказала:
- Вы, Варфоломей Порфирьевич, не смеете детям препятствия ставить, иначе я пойду в райком партии, пусть вам там про ошибочность воспитания подрастающего поколения советских детей расскажут!
Варфоломей испугался.