Он искал препарат, способный поставить ее на ноги. Денег хотел и славы! Но господь все видит! Как я мечтала о его смерти!
- Но после кончины Отрепьева вы не сможете оплачивать пребывание дочери в люксе! Ей придется переезжать домой! Или, не дай бог, стать бесплатной пациенткой.
Таисия Федоровна осеклась, потом протянула:
- Действительно, об этом я не подумала!
Я вышла от пожилой дамы в самом дурном расположении духа. Ляли здесь нет, и Ежи никогда бы не привез ее сюда. Отрепьев очень хорошо знал, как к нему относится теща. Так куда подевалась девочка?
Пока в голове крутились мысли, ноги несли меня в издательство. На этот раз охранник улыбнулся мне и неожиданно сказал:
- Здравствуйте, давно не заглядывали, новенькое написали?
Я почувствовала невероятную гордость. Вот оно как, секьюрити посчитал меня настоящим писателем. Стараясь сохранить невозмутимый вид, я небрежно ответила:
- Да нет, несу заглавия на книгу.
Тут из коридора вынырнула худенькая женщина с короткими белокурыми волосами. С ее плеч красиво ниспадала норковая шубка. Распространяя аромат незнакомых мне, явно очень дорогих духов, дама подлетела к охраннику и положила ему на стол томик в яркой обложке.
- Вот, Коля, возьмите для жены, новая вышла.
Секьюрити кинулся придержать ей дверь. Дама вышла на улицу. Я увидела через окно, как она садится в новую блестящую иномарку, и поинтересовалась:
- Это кто?
- Неужели не узнали? Смолякова.
Надо же, сама Анна Смолякова. Я зачитываюсь ее детективами. На обложке помещена фотография, но снимок плохой, он не передает ни очаровательной улыбки, ни бьющей через край энергии, которая волнами исходит от писательницы.
- То-то жене радость будет, - бормотал Коля, пряча в стол книжку, - надо же, такая внимательная, помнит о Ленке! Пустячок, а приятно.
- И сколько у нее книг? - поинтересовалась я. Коля вытащил подарок, раскрыл первую страницу и сообщил:
- Эта двадцать девятая.
Внезапно я почувствовала, как по спине пробежала легкая дрожь, а в сердце стала закрадываться решимость. Смолякова написала почти тридцать детективов?! Но ведь когда-то и она в первый раз явилась сюда, дрожа от страха!
С гордо поднятой головой я зашагала по коридору. Ну чем я хуже этой блондинки в шикарной шубе? Напишу больше ее! Ей-богу, накатаю пятьдесят, сто книг!
Твердой рукой я схватилась за ручку двери, рванула ее на себя и наткнулась взглядом на противную девицу, щелкавшую мышкой. Неожиданно радостное настроение куда-то улетучилось. Пятьдесят книжек! Эк меня занесло! Напечатают ли эту? И о чем писать вторую? А главное, захотят ли со мной сотрудничать дальше?
Олеся Константиновна оторвалась от рукописи:
- Принесли названия?
- Да.
- Давайте.
Взяв листочек, она принялась читать:
- "Скелет в шкафу", не очень хорошо. "Кто смеется последним", избито. "Цыплят по осени считают"... примитивно.
- "Цыплят по осени убивают", - оживилась девица.
- Это лучше, но длинно.
- "Цыплята убитые", - влезла я. Олеся Константиновна и девица уставились на меня, потом редакторша вздохнула.
- Не то, без изюминки.
- "Цыпленок с изюмом", - предложила девчонка.
- "Гнездо цыпленка", - ожила я.
- "Утята и цыплята", - фыркнула девушка.
- Ну это просто для редакции, которая издает книги про животных, - взвилась Олеся Константиновна, - прямо "Ребятам о зверятах" получается.