Олеся Константиновна побарабанила пальцами по столешнице.
- Ладно. Если не ошибаюсь, вашу героиню зовут Арина?
- Да.
- Давайте поставим на обложку Арина Виолова. Как, нравится?
Жуть! Даже Виола Тараканова намного лучше, но, если я начну сейчас спорить, Олеся Константиновна разозлится и передумает печатать мой детективчик. Нет, с ней надо во всем соглашаться.
- Великолепно! Потрясающе, изумительно! Всю жизнь мечтала быть именно Ариной Виоловой.
- Отлично, переходим к следующему вопросу, вот ваши деньги, пожалуйста, распишитесь.
Я уставилась на тощенькую стопочку сторублевок.
- Это мне?
- Вам. Прочитайте договор.
В моих руках оказалось два листочка, заполненных непонятными фразами. Не глядя, я подмахнула бумажки.
- Теперь название.
- "Чужая кровь".
- Не пойдет.
- Почему?
- На обратной дороге задержитесь у лотка и поймете, завтра жду несколько вариантов наименования.
- Хорошо.
- До свидания.
- До свидания, - эхом отозвалась я и, кланяясь, словно китайский придворный, стала спиной двигаться в сторону двери.
- Виола Ленинидовна!
Я подскочила от ужаса. Господи, она передумала, сейчас заявит: "А впрочем, забудьте обо всем, забирайте рукопись и вон отсюда!"
- Вы оставили деньги.
Пришлось, глупо хихикая, подойти к столу и негнущимися пальцами взять бумажки.
Пересчитала я гонорар на улице, ровно две тысячи рублей. А еще говорят, что писатели высокооплачиваемые специалисты. Впрочем, мне могут вообще ни копейки не давать, лишь бы напечатали.
С трудом передвигая свинцово тяжелые ботинки, я доплюхала до метро и уставилась на яркое лотковое изобилие. Сразу стало понятно, отчего "Чужая кровь" неудачное название: "Кровавая суббота", "Кровь нерожденных", "Руки в крови", "Кровавое воскресенье", "Палач и кровь", "Кровные родственники"...
Я разглядывала столик, с каждой секундой ощущая нарастающую радость. Наверное, через год тут появится и моя книжка. Хотя, может, процесс производства занимает больше времени?
В Медвякино можно было запросто доехать на автобусе. Возле метро "Кузьминки" их стояло штук шесть, и все с одинаковыми табличками "Медвякинский пивзавод". Дорога заняла десять минут, я вылезла у небольшого кирпичного дома, похоже детского сада, и оглядела высокие блочные дома. Да, Подмосковьем это место назвать трудно.
- Где улица Белая? - спросила я у молодой матери с коляской.
- А вон туда, между гаражами, - принялась объяснять аборигенка, - потом через речку перейдете... Я двинулась в указанном направлении. Башни расступились, показалась гладь замерзшей воды, лес... Дорога пробежала между деревьями и вывела меня в... деревню.
По обеим сторонам асфальтовой ленты стояли избушки: одни - покосившиеся, упавшие набок, другие вполне крепкие.
Помня, что Аська рассказывала о крайней бедности Милены, толкнувшей женщину на такой поступок, как продажа мертвой дочери, я пробежала мимо самых крепких и красивых железных ворот, не посмотрев на номер, нарисованный белой краской. За кирпичным высоким забором живут явно обеспеченные люди.
Представьте теперь мое удивление, когда стало понятно, что дом Забелиной прячется именно там, за стальными воротами. Испытывая недоумение, я ткнула пальцем в звонок, послышалось шуршанье и откуда-то сбоку донеслось:
- Кто там?
- Простите, Милена здесь живет?
Раздался сухой щелчок, калитка приоткрылась.