Я подошла поближе и увидела машину милиции, "рафик" с красным крестом, стоящий боком грузовик и парней в форме, деловито расхаживающих по мостовой с рулеткой. Чуть поодаль лежало нечто, похожее на кусок картона, на нем виднелся бугор, прикрытый серым байковым одеялом, из-под которого высовывались ноги, обутые в черные лаковые сапожки, и часть ярко-красной юбки.
- Что случилось? - растерянно спросила я у востроносой девицы.
- Вот кошмар, - вздохнула та. - Рита Колесниченко, наш рентгенолог, побежала через дорогу, видите вывеску "Блинчики"? Мы там обедаем... А ее машина задавила!
- А мне кажется, - тихо сказала молчавшая до сих пор женщина с приятным добрым лицом, - она сама прыгнула!
- He городи чушь, Лина, - повернулась к ней востроносая. - С какого горя Ритке под грузовик бросаться? Денег полно, автомобиль новый, дача, шуба... Вообще работу могла бросить, ходила сюда не как мы, за копейки, а чтобы дома от скуки не загнуться. Ладно бы я под колеса полезла, трое на руках, и зарплата - горькие слезы. А Маргарите с чего?
- Из-за любви, - тихо сказала Лина и отошла к лифту.
Докторши продолжали шумно обсуждать происшествие. Я быстро догнала миловидную женщину и тронула ее за плечо.
- Лина!
- Да?
- Из-за какой любви могла покончить с собой Маргарита?
- А вы кто? - удивилась она.
У нее было простое лицо коренной жительницы средней полосы России. Нос картошкой, небольшие голубые глаза, прямые темно-русые волосы... Ничего примечательного или яркого, сотни подобных женщин ходят по улицам Москвы.
Я поколебалась секунду и ответила:
- Разрешите представиться, Ася Бабкина, частный детектив.
- Кто? - удивилась Лина.
- Частный детектив, нанятый женой Ежи Варфоломеевича.
- Разве он был женат? - продолжала недоумевать Лина.
- Давайте отойдем в спокойное место.
- Хорошо, - согласилась она, - можно пойти ко мне.
Мы вновь спустились в подвал. Моя спутница открыла дверь с табличкой "Сестра-хозяйка" и вежливо предложила:
- Входите.
Я втиснулась в пеналообразное помещение, заставленное стеллажами. С полок свисали одеяла и простыни, прямо на полу высилась груда подушек.
- Идите до окна, - посоветовала Лина, - места тут никакого нет. Хотите чаю?
Не дожидаясь ответа, она распахнула шкаф, вытащила чайник, тарелочку с маленькими кусочками масла и сыра, хлеб, печенье и радушно сказала:
- Угощайтесь.
- Не хочется вас объедать.
- Ешьте, ешьте, это не купленное, - улыбнулась Лина, заливая кипятком пакетики "Липтон", - больные теперь капризные, денег у всех много. Родственники деликатесы сумками таскают, на кухне много остается. Знаете, здесь при желании можно вообще ни копейки на харчи не тратить. Вот у меня, например, оклад крохотный, зато семью кормлю. И супу налью, и котлет возьму. Все равно ведь выбросят!
- Почему же ваши врачи в "Блинчики" ходят?
- Гордые очень, - фыркнула Лина. - Как же, станут они, как мы, недоедки собирать! Ноют целыми днями, что зарплаты крохотные, а сами на машинах. Знаете, сколько в этом кафе пообедать стоит? Сто рублей! А теперь умножьте эту сумму да на двадцать четыре дня, аккурат оклад доктора получается. Только они на фиксированные денежки не живут, больные конвертики несут. Да и медсестрам хорошо, им шоколадки суют, конфеты, за уколы приплачивают, и нянечки отлично устроились, таксу завели: хотите, чтобы за вашим родственником присмотрели, платите пятьдесят рублей в смену. Вон Антонина дочери квартиру купила.