— Рассказать о своих горестях другому человеку — это большое облегчение.
— Это могло бы быть облегчением, — сказал я, — если бы человеку позволили делать это добровольно. Но если его секреты и доверие вытаскивают из него силой — это совсем другое.
Каролина посмотрела на меня с видом христианского мученика, наслаждающегося своим мученичеством.
— Ты такой замкнутый, Джеймс, — сказала она. — Ты сам не любишь говорить и рассказывать то, что знаешь, и считаешь, что и другие должны быть такими же. Надеюсь, ты не думаешь, что я вымогала у кого-нибудь секреты. Если, к примеру, месье Пуаро зайдет к нам сегодня днем — а он говорил, что может зайти — я и не подумаю спросить у него, кто сегодня рано утром к нему приехал.
— Рано утром? — спросил я.
— Очень рано, — ответила Каролина. — Еще до того, как принесли молоко. Так случилось, что я как раз посмотрела в окно — скрипела ставня. Это был мужчина. Он приехал в закрытом автомобиле и был весь укутан. Я не смогла разглядеть его лица. Но я скажу тебе, что я об этом думаю, и ты увидишь, что я права.
— Что же ты думаешь?
Каролина понизила голос до таинственного шепота.
— Эксперт из Министерства внутренних дел, — выдохнула она.
— Эксперт из Министерства внутренних дел, — повторил я с изумлением. — Моя дорогая Каролина!
— Запомни мои слова, вот увидишь, что я права. Эта Рассел в то утро приходила сюда за твоими ядами. А вечером Роджер Экройд легко мог быть отравлен.
Я громко рассмеялся.
— Чепуха, — крикнул я. — Он был убит ударом кинжала в шею. Тебе это так же хорошо известно, как и мне.
— После смерти, Джеймс, — сказала Каролина. — Чтобы отвести подозрения.
— Славная ты моя, — сказал я, — я осматривал труп и знаю, что говорю. Рана была нанесена не после смерти — она явилась причиной смерти, и тебе на этот счет не следует заблуждаться.
Каролина продолжала смотреть на меня всеведущим взглядом, и мне это надоело.
— Может быть, ты скажешь мне, Каролина, есть у меня ученая степень в области медицины или ее у меня нет?
— У тебя есть ученая степень, Джеймс… по крайней мере, я знаю, что она у тебя есть. Но у тебя совсем нет воображения.
— Поскольку тебя наделили им за троих, мне ничего не досталось, — сказал я сухо.
Мне было забавно наблюдать за уловками Каролины, когда пополудни к нам зашел Пуаро. Не задавая прямого вопроса, моя сестра изо всех сил старалась завести разговор о загадочном госте. По искоркам в глазах Пуаро я понял, что он разгадал ее замысел. Он оставался вежливо непроницаемым и так успешно блокировал заброшенные ею шары, что она сама растерялась и оказалась в тупике.
Спокойно насладившись, как я понял, этой маленькой игрой, он встал и предложил прогуляться.
— Мне нужно немного размяться, — объяснил он. — Вы пойдете со мной, доктор? А позже мисс Каролина, возможно, угостит нас чаем.
— С величайшим удовольствием, — обрадовалась Каролина. — Пусть приходит и ваш… э… гость тоже.
— Вы очень добры, — сказал Пуаро, — но мой друг сейчас отдыхает. Вы скоро с ним познакомитесь.
— Мне кто-то говорил, что это ваш очень близкий старый друг, — делая последнюю отчаянную попытку, сказала Каролина.
— В самом деле? — пробормотал Пуаро. — Ну, нам нужно идти.
Прогуливаясь, мы явно отклонились в сторону Фернли. Я уже раньше догадался, что кончится этим. Я начинал понимать метод Пуаро. Каждый незначительный и как бы не относившийся к делу вопрос служил у него единой цели.