– Джон, ты просто сумасшедший, – открыла рот Кэт. – А если дети не там, мы же оба попадем за решетку!
– Можно полегче, но посложнее, – продолжал я. – Заехать на их микроавтобусе, предварительно свалив их так, чтобы они не увидели наших лиц. И свалить ту, которая открывает дверь. Забрать у нее ключи от ворот, а саму запереть в микроавтобус, к тем двоим.
– А дальше?
– Действовать по обстоятельствам. Можно надеть маски. Если, что, ключи у нас, и мы всегда успеем свалить. Машину оставим за углом. Главное, найти хоть одну девочку из пропавших. Тогда можно валить всех.
– А если не найдем?
– Свалим по быстрому. Ключи-то будут. И нас никто не сможет опознать.
– Джон, такого авантюриста как ты, надо еще поискать.
– А что, есть другие предложения? – посмотрел я на нее.
– А когда? Ночью или днем?
– Днем, если что, незамеченными мы не сбежим. Только ночью. И вообще, я вот что подумал, все можно упростить. Вечером опять приедут машины. Пусть все уедут, а мы подождем последнюю, когда та будет уезжать. Ворота открываются наружу. Из-за угла мы сможем подбежать и стать за ними. Машина выедет, а когда ворота будут закрывать, тут нам надо успеть свалить эту монашку, и просунуться вовнутрь. Тогда, и микроавтобус трогать не надо. Я уверен, что она живет ближе всех от двери. Можно надеть маски. А там мы с ней поговорим, для начала. Не волнуйся, под дулом пистолета все рассказывают. Если что, забираем ключи и уходим, а эту оставим замотанной лентой и пристегнутой. Будь уверена, в полицию никто заявлять не будет.
– Джон, последняя версия мне больше по душе. Гораздо меньше риска. Но, все равно, это – чистая авантюра.
– Тогда сегодня вечером и провернем, – сказал я.
Честно говоря, я и сам боялся. Мы должны были влезть туда, не зная куда. А действовать по обстоятельствам – это было авантюрой. Но другого выхода просто не было. И отход был близок, если что.
К вечеру, мы опять собрали сумку с наручниками и клейкой лентой. Купили две шапки с прорезами для глаз и перчатки, на всякий случай. Я разорился на диктофон, а Кэт подготовила фотокамеру и фонарики. Оружие было при себе. Наконец, когда стемнело, мы уже были там, на своем месте. Как и вчера, прибыло три машины, но уже не те. Дело шло к полночи и две машины уже уехали. Освещение было слабым, лампочки горели только вдоль дороги, да и то не все. Я отогнал машину за угол в самую темень. Мы подошли и стали за углом. Я приготовил пистолет, и, как только ворота начали открываться, мы сразу рванули и стали за ними. Последняя машина выехала и сразу свернув, поехала по дороге. Оставалась еще большая щель, и я в нее втиснулся. Рукояткой пистолета я ударил женщину по голове, и она обмякла. Дав зайти Кэт, я закрыл ворота до конца, и повернул вставленный ключ. Все было тихо.
Забрав ключи, мы поволокли женщину к стене, где была стоянка. Я надел ей наручники, а Кэт замотала ей рот. Прошло минут пятнадцать, пока та стала приходить в себя. Мы оба надели маски и перчатки. Наконец, она очухалась.
Я приставил ей к виску дуло пистолета. Второй пистолет Кэт держала в руках. Я помог ей подняться и шепнул на ухо:
– Если будешь молчать – выживешь. Веди в свою комнату.
Женщина, покачиваясь, пошла к церквушке. Мы шли рядом. Открыв дверь, она вошла. Это была небольшая, но настоящая церковь, на подсвечниках горели свечи. Я увидел винтовую лестницу, которая шла вверх, туда же направилась и женщина. Мы поднялись в небольшую скромную комнату с одной кроватью. Я подошел к маленькому окошечку. Из него въезд в церковь просматривался как на ладони. Женщина испуганно смотрела на нас и пыталась что-то сказать. Я уложил ее на кровать, опять приставил пистолет, а второй рукой чуть-чуть приоткрыл ей ленту, готовый в любой момент зажать ей рот.
– Я все скажу, – услышал я. – Только не убивайте. Кэт включила диктофон.
– Где похищенные дети? – сразу спросил я.
– Они в доме, по комнатам, в каждой четыре кровати.
– Для чего их похищали?
– Для постоянных клиенток. Их сначала держат год взаперти, промывая им головы, а потом они начинают работать.
– Детская проституция, – шепнула Кэт, – только на этот раз лесбиянство. Никогда не встречала.
– А потом, когда они взрослеют?
– Тоже работают. Спрос есть на всяких.
– А старых много? Кто вообще тут командует?
– Трое. Мэри, самая главная, потом Лиза и Бетти. Остальные им помогают.
– И сколько этих остальных?
– Восемь. Это те, кто уже не пользуется спросом. У них у каждой отдельная комната.
– Ты из них?
– Да. Я прошла все. – Вдруг у нее покатились слезы. – Когда-то меня тоже украли и привезли сюда. Мне было тридцать лет, я была одна из первых, когда к власти пришла Мэри. А теперь скоро пятьдесят стукнет. Сначала воровали всяких, а в конце спрос пошел на молодых.
– Тихо, не плач, – шепнул я. А сколько работает?
– Десять комнат, по четыре в каждой.
Я ужаснулся. Сорок девушек находились в сексуальном рабстве!
Кэт молчала. Она не могла придти в себя.
– А клиенток много?
– Больше пятидесяти. В основном приезжают раз в неделю. Кто когда. Но основная работа днем, с двух до пяти. Заказы на дом. Микроавтобус отвозит и привозит.
– И никто не сбежал?
– Они все одурманенные. Мне тоже когда-то каждый день в воду что-то подсыпали.
– А ты что, сбежать не могла? – удивился я, – ты ведь на воротах.
– А куда бежать? Кому я нужна в пятьдесят лет? – Слезы потекли опять. – Тут хоть кормят хорошо, своя комната, и работы почти нет. Впускай и выпускай. Я уже не знаю, какая там наружи жизнь, нас никогда не выпускали.
Мне стало ее жаль.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Дженни.
– Расскажи, как устроено здание. Или лучше пошли вместе. Кто-нибудь не спит в это время?
– Может только Мэри, она всегда допоздна читает книги. Но ее комната в самом конце.
– Возьмем? – повернулся я к Кэт. – Как ты считаешь?
– Думаю, что не подведет. Мне самой ее жалко.
– Ладно, Дженни, – сказал я, – я тебя развяжу, и пойдем вместе. Только очень тихо. Первые комнаты чьи?
– Отсюда, идет вход в здание. Большой длинный коридор, до самого конца. Первые четыре комнаты пустые, там оставались клиентки. Они без номеров. Потом идут с обеих сторон четные комнаты для девушек, которые работают, их там по четыре. Они все закрыты на ключ.
– А в туалет ночью? – спросила Кэт.
– Или терпи до утра, когда откроют, или иди на ведро. А в нечетных живут такие как я, у каждой своя комната. А в самом конце, начальницы.
– Сигнализации нет?
– Есть, но только у трех главных есть в комнатах кнопки. И по периметру забора.
– Джон, – взяла меня за руку Кэт и отвела в сторону. – Девчонки потянут за собой всех клиенток. Если они даже работают на выезде. Адреса-то знают. Мы влипнем.
– Мы-то и не влипнем. Мы только нашли пропавших, а дальше будет следствие. Увидишь, оно закончится ничем. Или подставят несколько проституток. Запомни, ни о каких клиентках мы не знаем, мы просто обнаружили и нашли пропавших. В полиции так и отвечай. Мы нашли их микроавтобус, он привел нас к монастырю, и мы зашли и нашли девчонок. Больше мы ничего не знаем.
– Но Дженни скажет, что она нам все рассказала и помогла.
– Во-первых, она нас не видела, мы же в масках.
– Все равно полиция поймет сразу. – Настаивала Кэт.
Я вернулся к женщине.
– Дженни, у тебя есть родственники?
– Когда то были, – и она назвала город.
– Ты же понимаешь, что все кончено. Вас заберут, а может, и посадят, как охранниц. Или если выпустят на улицу, то без копейки. У тебя деньги есть?
– Немного собрала. Когда меня сняли с работы, то стали платить за охрану и порядок. Немного, но скопила.
– Ты ведь не хочешь попасть в полицию? Мы тебя отпустим, перед тем, как приедет полиция. Возьмешь такси и сразу на вокзал. А там, на поезд в твой город. И все забудешь, это в твоих интересах. Никому ни слова про этот монастырь. Иначе, тебя посадят. Поняла?
– Спасибо, – заплакала она опять. – Я вам во всем помогу.
Мы подождали, пока она успокоится, взяли фонарики и пошли. Дженни шла впереди со свечкой, а мы сзади.
Действительно, мы перешли в широкий коридор, вдоль которого были двери. На стенах висели подставки со свечками, свет был не яркий, но весь коридор просматривался. Первые две двери, с каждой стороны, действительно были без номеров. Потом пошли с номерами.