– Прошу прощенья, сэр. Я просто подумал, что выяснилось что-нибудь еще и миссис Протеро послала за вами. Что-нибудь новое...
В мои намерения вовсе не входило удовлетворение любопытства Хоуза.
– Она хотела обсудить со мной предстоящие похороны и еще какие-то мелочи, – сказал я.
– А! Понимаю.
Я молчал. Он стал переминаться с ноги на ногу и наконец сказал:
– Вчера вечером ко мне заходил мистер Реддинг. Я никак не пойму, что ему было нужно.
– А он сам разве не сказал?
– Он только сказал, что забежал на огонек. Сказал, что вечером ему одиноко. Никогда прежде он этого не делал.
– Что ж, его считают интересным собеседником, – сказал я с улыбкой.
– Зачем ему понадобилось приходить ко мне? Мне это не нравится. – В его голосе послышались истерические нотки. – Он сказал, что зайдет еще. Что все это значит? Что ему взбрело в голову, как вы думаете? – Хоуз почти кричал.
– А почему вам кажется, что у него были какие-то тайные цели? – спросил я.
– Мне это не нравится, – упрямо повторил Хоуз. – С ним мне делить нечего, я его никогда не трогал. Я никогда не верил, что он виноват, даже когда он сам себя оговорил, я заявил во всеуслышание, что это невероятно. Если уж подозревать кого-то, то скорее Арчера, а его я никогда не подозревал. Арчер – другое дело – негодяй, безбожник. Пьяница и бандит.
– Вам не кажется, что вы слишком к нему суровы? – спросил я. – Ведь, по сути дела, мы о нем почти ничего не знаем.
– Браконьер, только что из тюрьмы. Он на все способен.
– Неужели вы думаете, что он застрелил полковника Протеро? – полюбопытствовал я.
У Хоуза укоренилась привычка никогда не отвечать прямо «да» или «нет». В последние дни я несколько раз ловил его на этом.
– Разве вам не кажется, сэр, что это единственный возможный ответ?
– Насколько мне известно, – сказал я, – против него нет ни одной, даже самой малой, улики.
– А угрозы? – живо возразил Хоуз. – Вы забыли – он грозился отомстить.
Мне до смерти надоело слушать про угрозы Арчера. Насколько я понимаю, их попросту никто не слышал, прямых свидетельств нет, одни слухи.
– Он собирался свести счеты с полковником Протеро. Напился для храбрости и застрелил его.
– Это чистейшие домыслы, – сказал я.
– Но вы признаете, что это вполне вероятно?
– Нет, не признаю.
– Но все-таки он имел такую возможность?
– Возможность – да.
Хоуз бросил на меня косой взгляд.
– А почему вы считаете, что это маловероятно?
– А потому, – сказал я, – что Арчеру и в голову бы не пришло стрелять из револьвера. Не то оружие.
Хоуза, кажется, озадачили мои доводы. Он явно ожидал возражений иного рода.
– И вы всерьез думаете, что это реальное подтверждение невиновности Арчера? – спросил он неуверенно.
– На мой взгляд, это полностью исключает виновность Арчера, – сказал я.
Убедившись в том, что я твердо держусь своего мнения, Хоуз больше не спорил. Он еще раз поблагодарил меня и ушел.
Я проводил его до входной двери и на столике в холле заметил четыре письма. В них было что-то общее.
Почерк, почти несомненно, женский. Одинаковая надпись. «С посыльным, срочно». Единственное различие, которое мне бросилось в глаза, – то, что одно было гораздо грязнее остальных.
Это сходство на минуту заставило меня испытать забавное ощущение, что у меня двоится, нет, четверится в глазах.
Мэри вышла из кухни и увидела, как я с изумлением рассматриваю эти записки.