— В Ленинграде не боялся, а тут снова… Особенно ночью.
— Дело дрянь, — сказал Юрка. — Можно помереть. Со страху. Немец, гад, приделывает к бомбам какие-то свистульки. Летит бомба и воет, как ведьма, а у людей вся психология — к чертовой бабушке.
— Психика, — поправил Стасик. — Снаряды тоже воют, только не так страшно. Если услышал, снаряд воет, значит, не бойся: упадет далеко.
— Ничего парень этот летчик, — сказал Юрка и положил в рот последний кусочек шоколада.
Стасик съел только половину. Остальное завернул в бумажку и спрятал в карман.
— Тете, — сказал он, поймав удивленный Юркин взгляд.
— А я сожрал. — Юрка облизал липкие пальцы и покачал головой. — Надо бы бабку угостить…
Расходиться по домам не хотелось. Они стояли у забора, ладошками сгребали с жердей пушистый снег и клали в рот.
— Ну, я пойду, — сказал Стасик, не двигаясь с места.
— Где ты живешь?
— На Кооперативной…
— А я на Советской.
Помолчали. Стасик поежился под летним пальтишком и снова сказал:
— Надо идти… Пока.
— Бывай, — сказал Юрка.
ЗЕЛЕНАЯ РАКЕТА
Юрка с бабкой Василисой пили чай, когда в дверь раздался стук.
— Приятного аппетита, — вежливо сказал Стасик, вытирая ноги о жесткий половичок.
Бабка подняла глаза от блюдечка. Взглянула на мальчика, а потом перевела взгляд на зеленый жестяной ящик, что Стасик держал под мышкой.
— А-а… у Серафимы живешь? — вспомнила бабка. — Она тебя приголубила. Слыхала.
Юрка выскочил из-за стола, накинул фуфайку.
— Айда во двор!..
Из леса на станцию ползли по снегу голубоватые длинные тени. Мимо вокзала простучал товарняк. На платформах промелькнули танки с зачехленными пушками. С заснеженных крыш вагонов настороженно глядели в небо спаренными стволами зенитные пулеметы.
Стасик уселся на обледенелую ступеньку и, щелкнув задвижкой, открыл ящичек.
— Сколько их! — обрадовался Юрка. — Постреляем!
В узком металлическом ящичке плотно, одна к другой лежали новенькие ракеты.
— Где достал?
— Достал…
Стасик защелкнул крышку и спрятал ящик за пазуху.
— У Хотяевского моста, в лесу.
Юрку даже пот прошиб, так сильно захотелось ему заполучить этот зеленый ящичек. Но, судя по всему, Стасик не собирался с ним расставаться.
— Давай дружить, — с воодушевлением сказал Юрка.
Стасик недоверчиво покосился на него.
— Пожалуйста… Только ракеты я тебе не отдам.
— Думаешь, я из-за ракет?
Стасик посмотрел Юрке в глаза и ничего не сказал. Юрка покусал нижнюю губу и сказал:
— Зачем тебе столько?
— Пускай лежат.
— Так всю жизнь и будут лежать? — насмешливо спросил Юрка. — Сгниют.
— Я пойду, — сказал Стасик.
Юрка нахмурился и замолчал. Долго сидели они рядом, глядя в разные стороны.
— Знаешь, где я их нашел? — заговорил Стасик. — В муравьиной куче. Гляжу, муравьи мечутся как угорелые, ну, я взял сук да и давай ковырять… — Стасик умолк, прислушался. — Юр! Фашисты летят!
— Наши это! — дернул Юрка плечом. — Я по голосу узнаю… Ну а дальше?
— Ковырнул, а там вот этот ящик. Я бы и ракетницу нашел, да тут подскочил Жорка, оттолкнул меня и давай сам копаться. Сграбастал ракетницу, гад рыжий… А я ее первый увидел. Говорю ему: «Пускай у нас все будет пополам — и ракеты, и ракетница…» А он говорит: «Нашел дурака! Ракеты твои перестреляешь, а ракетница останется…» Он и ракеты хотел отнять. Не вышло!
Из глубины леса, с той стороны, где клуб, вылетела зеленая ракета. Она красиво изогнулась в небе наподобие огромного знака вопроса и медленно растаяла.
— Летят! — вцепился в Юркину фуфайку Стасик. — И ракета!
Юрка открыл было рот, но колкий страх приморозил язык к нёбу: на большой высоте, раздирая сумрачную пелену вечернего неба, двигалась стая «юнкерсов».