– Ёксель-моксель! – не выдержал капитан и даже рукой отмахнулся от этого припева всей Малининской жизни, прилипшего намертво уже ко многим на его памяти. – Да вы скажите, а я уж сам решу, важно или нет.
Поколебавшись, Миков рассказал про две машины, которые заметил на шоссе. Потом, еще поколебавшись, отчего капитан снова принялся его торопить, про аварию. Но про предстоящие вечерние разборки говорить не стал. В такие дела лучше ни власти, ни таких вот частных сысковиков не впутывать, подумал он, опасаясь раскручивания конфликта. Разберемся. Зусёк надежнее.
Елагин задумался. Миков посмотрел на часы и сказал, что у него еще дела сегодня. Надо идти. И вообще завтра он едет в конзавод, и это удача, что капитан застал его сегодня дома. Редкость.
– А как связаться с вами? – спросил Елагин.
– Пока что только мобильник. Завтра утром еду.
Капитан продиктовал свой, тоже мобильный, потом записал Миковский и предупредил:
– Только мой сейчас сломан. С завтрашнего дня по нему звоните.
Это была правда. Он хотел стребовать с Левы за ремонт, но в кафе про это забыл. Может, потому что дома мобильник оставил. Но так, наверно, даже и лучше. После этого вытрезвления валялась бы сейчас его «моторола» неизвестно где.
– Значит, до связи. Насчет этих ваших машин мы выясним… Жалко, что номера не запомнили. В любом случае, за информацию спасибо. – Капитан пожал Микову руку, и они пошли в разные стороны.
Лева сказал, что будет поздно вечером. Времени оставалось немного, но оставалось. Наползала усталость, такая сильная, что языком еле ворочал. Елагин выпил кофе в забегаловке и, с трудом вспомнив телефон старого знакомого, Аркадия, пошедшего круто вверх с самой перестройки и ухитрившегося укрепиться в какой-то секретной оперативной структуре, работавшей по компьютерным технологиям, позвонил ему из автомата. Аркадий оказался дома.
После приветствий и двух-трех вопросов о всякой прошлой ерунде Елагин спросил:
– Помнишь Малинина?.. Которого из ГАИ к нам перевели?.. Толстый такой, он еще…
– Да помню. Ёксель-моксель.
– Ну да, моксель… Точно. Слушай, Аркаш, мне надо один вопрос у него выяснить. Срочно. Я из автомата. Телефон его… телефон узнай.
– А у меня есть, – сказал запасливый и дотошный Аркадий, – наверняка. У меня знаешь, какие телефоны остались?.. Я тебе всю историю могу поднять по телефонам…
– Слушай, – попросил Елагин, – выручи. Очень надо. Позвони ему, спроси… одну женщину должны были в больницу отправить. Он знает. На «Скорой». Узнай, куда, где… ну, короче, сам знаешь.
– Ладно, не волнуйся. Жди.
Слышно было, как Аркадий положил трубку на стол. Потом, после паузы, сказал несколько фраз, неразличимых там, в трубке, среди далекого шипения помех. Слышно было только по тону, что восклицает, смеется. Потом голос стал серьезным. Видно, спрашивал. Потом снова взял трубку.
– Слушаешь?.. Выяснил. Говорит, все в порядке. Травмы несильные. Вроде, стукнуло ее слегка, а сознание потеряла от падения. В Склиф отвезли. Не волнуйся. Туда звони. Только навещать сегодня не надо. Завтра, с утра. Говорит, укол сделали, спит. Он узнавал. А кто она тебе?..
– Какого падения? – Капитан пытался сообразить, почему услышанное не сходится в понятную картину. – Откуда падения?..
– Ну ее же машина сбила. Ты что, не в курсе?.. Малинин говорит, возле их вытрезвителя нашли… он же в вытрезвителе работает, это ты хоть знаешь?..
– Это знаю, – согласился Елагин.
– Ну вот. Он говорит, машина уехала, ищут сейчас. А женщина цела, не волнуйся… Ну так тебе-то она кто?..
– Знакомая, – ответил капитан.
– А-а… ну-ну. Ладно, не буду приставать. А что у тебя там вышло по службе?.. Я слышал, временно отстранен?
– Не временно уже, – сказал Елагин.
От этого не скроешь. Аркашке лучше не врать, а то доверия потом не будет.
– Ну ты.. по-честному… правильно отстранили?
– Нет, не правильно. Часто ты правильное встречаешь в таких делах?..
– Бывает и правильное, – сказал Аркадий. – Но тебе я верю, не сомневайся. Может, помочь чем?.. Есть надобность?
Елагин вздохнул.
– Подумать надо, – сказал он. – Я тебе позвоню. Конечно, есть… только в чем – не знаю пока. Мне же не отмазка нужна, а справедливость. Понимаешь меня? Как буду готов – позвоню.
– Конечно, – серьезно сказал Аркадий. – Звони. В любое время.
Капитан повесил трубку. Заглушил в себе всколыхнувшиеся обиды. Не время сейчас. Подождав немного, вернулся мыслями к Левиной секретарше. После того, как некоторое время безуспешно пытался вспомнить если не фамилию, так хотя бы ее имя, понял, что никогда его и не знал. Секретарша и секретарша. «Ты», «вы». Зачем имя?.. Не забыть бы только сегодня у Левы спросить. С ним разговор тоже может горячий получиться.
Вот, значит, как, подумал капитан. Машина виновата. С другой стороны, оно и понятно. Чего он хотел? Сообщения, что травмированную женщину нашли в служебном помещении вытрезвителя?.. Конечно, они могли бы и ее водкой накачать и отправить в такое же женское заведение, но, видно, Малинин поднял шум… Не получилось.
Капитан медленно шел в направлении Левиного офиса. Отсюда пешком – минут тридцать. Как раз успеет.
А может, Малинин был в курсе?.. Или нет?.. В общем-то, вытащить ее в окно и положить на мостовой мог и один человек, и вовсе не Малинин. А тот ради чести мундира молчит. Но ведь она-то знает, что это не машина. Значит, в опасности. И в Склифе в опасности. И Малинин, если это не его рук дело, тоже рискует. Он свидетель. Если, конечно, не наврал.
Капитан почувствовал себя как щепка в бурном потоке. Несет куда-то, а сделать ничего нельзя. Знать мало… доказать-то нечем. Пока с секретаршей не поговорит, лучше молчать. Ее роль тоже надо еще выяснить.
Елагин чувствовал за происходящим какую-то силу, но и только. А этим никого не удивишь. Значит – копать, копать… В его работе ничего нет хуже домыслов и полуправд, поэтому теперь лучше не останавливаться. Иначе та волна, которую сам поднял, его же и накрыть может. В вытрезвитель-то вон как ловко запрятали.
Предстоящий разговор с Левой должен был прояснить многое. Капитан сильно на него рассчитывал. То есть, просто необходимый разговор. Ведь до сих пор даже не было ясно, какая роль ему предлагается: то ли расследовать убийство Сороки, все как положено, но в частном порядке, то ли защищать интересы «Шписа и Прена» в непонятной пока борьбе, происходящей, видимо, вокруг этого коня. Куда, возможно, и убийство Сороки относится. Но тут важно отчетливо сознавать, чем занимаешься. Внятно и строго. Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Это смешивать нельзя.
Пока шел, готовясь к разговору, совсем стемнело. Левин офис был закрыт. Не приехал еще, значит. Внутри должен был дежурить охранник, и Елагин звонил и звонил в дверь, пока не надоело. Никто не открывал. Он отошел на мостовую, посмотрел оттуда. Все окна темные. Что за черт, подумал он. Не бывает так. Всегда там свет, где-то внутри, даже ночью. Может, это из-за секретарши?.. Поехали в Склиф навещать, все, вместе с охраной?.. Он усмехнулся. Абсурд. Однако света не видно, внутри никого. Значит, на сигнализации. У Левы тут все предусмотрено, хотя внутри кроме пары компьютеров ничего, кажется, и нет.
Оглядевшись, Елагин снова подошел к двери. Улица была пустынной, лишь два-три человека были в поле зрения, да и то далеко. Немного поборовшись с растущей досадой, он размахнулся и пнул ногой дверь. Та дрогнула и вдруг слегка приоткрылась.
Подумав, капитан осторожно потянул ручку на себя. Дверь легко и бесшумно уступила. Внутри было совсем темно. Капитан еще раз внимательно огляделся и, не обнаружив ничего вопиюще необычного (хотя, по правде сказать, это и настораживало больше всего), вошел внутрь, закрыв за собой дверь.
Некоторое время он стоял, привыкая к темноте помещения. Что-то произошло, но что? В любом случае, слушать звуки и напрягаться смысла не было. Здесь никого нет. И не может быть. Если только прямо сейчас кто-нибудь не шарит в Левином столе… ну, или еще где-нибудь. Но капитан не верил в такие совпадения. Войти в момент ограбления, да еще столько времени перед этим названивая в дверь – это уж слишком. Да и охрана… где охрана?