смерть прервала для краткого житья.
Не страшно ли, не скушно ли? Не зря ли
очнулась ты от участи сестер,
жаднейшая до бренных лакомств яви
средь прочих шоколадниц и сластён?
Венера прервала декламацию.
– Дальше забыла.
– Ничего страшного. Я в шоке. Какие трогательные стихи.
– Вам правда нравится?
– Очень.
Роман внезапно изменился в лице: помрачнел, потускнел; так что Венера испугалась и вся сжалась.
– Рома, что с тобой?
– Венера, ты должна прогнать меня немедленно.
– Не пугай меня, Рома.
– Я открываюсь тебе только потому, что ты мне глубоко симпатична и даже больше этого. Меня подослали к тебе.
– Я думала об этом. Кто эти мерзавцы? Я засужу их пожизненно.
– Не получится. Это очень сильные люди. Они хотят, чтобы ты состряпала нужное им судебное решение.
– Если я этого не сделаю, они тебя убьют?
– Сломают жизнь так, что смерть будет казаться мне наградой.
– У меня есть связи в следственном комитете и в милиции. Давай их посадим.
– Это другой город, другие порядки.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Нет. Я должен уйти.
– Нет. Ты останешься.
Они выпили ещё по бокалу вина, и Венера предложила Роману принять душ.
Ночь Роман провёл у Венеры.
Через три дня они вместе утром шли в суд. Роман дал перед этим Венере образец судебного решения. Они шли, как друзья, чтобы никто не подумал, что они любовники; держали себя сдержанно и серьёзно.
– Этого негодяя, который хочет захватить стекольный завод зовут тоже Роман, – вспомнила образец Венера.
Роман улыбнулся одними уголками губ.
– Ирония судьбы. Оба Романы. Он – Гвоздикин. Я – Алексеев.
Зашли в здание суда.
Роман чувствовал, что его сердце клокотало, как нутро вулкана.
Они подходили к кабинету Венеры, когда дорогу им перегородил длинный с заострённым крысиным лицом темноволосый мужчина в чёрном костюме. Это был Иван Петрович Катухов. чиновник, высший судейский начальник города.
– Иван Петрович, каким ветром вас занесло в наши Палестины?
Венера наигранно изобразила смущение и подобострастно заулыбалась.
– А я по вашу душу, Венера Яковлевна.
– Надо же какая приятная неожиданность.
– Ничего приятного для вас. Я здесь, чтобы уведомить вас о вашем увольнении.
– Во как?! Что за дела?! Что за чушь?! Вы хотите скандала?!
– Вы и так ходячий скандал. Зачем вы оставили квартиру этому негодяю Попову?
– Это несчастный мальчик детдомовец, которого все хотят обидеть.
– Этот несчастный мальчик избил участкового и устроил притон в квартире. Он не платит коммунальные услуги уже третий год. Общественность от нас требует решительных мер. И потом у него есть квартира от дедушки в Камышине.
Катухов с решительным видом обошёл Венеру и пошёл в сторону лестницы.
Венера запыхалась.
– Я этого вам так не оставлю.
В конце коридора она увидела брюнета в пиджаке на синей водолазке и кликнула его:
– Олег Андреевич.
Она двинулась к нему.
– Рома, подожди.
Видимо это был тот самый Олег Андреевич из её дневника.
– Олег Андреевич, вы слышали, что произошло?
Венера стала перед Олегом Андреевичем.
– Я сам в шоке, искренне вам сочувствую.
Олег Андреевич сделал удивлённое лицо.
– Вы должны мне помочь.
– Как?
– Как-нибудь.
– Я не всесильный.
– Тряпка!
Венера развернулась и быстро пошла к Роману.
Они стояли около табачного киоска.
Роман говорил:
– У меня есть план Б. Я поеду в Саратов и скажу им, что для решения вопроса нужны деньги, которые я найду в течение недели; а сам заберу отца и уеду на время с ним в Белоруссию: там есть место, где они нас не найдут. Всё будет хорошо. А так, ты бы могла пострадать из-за меня.
Из глаз Венеры текли слёзы.
– Обещай, что позвонишь мне. Я не вынесу мысли, что с тобой что-то сделают эти подонки.
– Конечно, позвоню. По возможности. А ты не жди меня. Я не тот, кто нужен тебе.
– Я буду ждать тебя всю жизнь.
– Глупая.
Роман заплатил матросу сто рублей, чтобы тот взял его на теплоход, идущий в Саратов. Матрос сказал капитану, что Роман его сослуживец. Капитан дал добро.
В сером осеннем небе кружились белые чайки. Роман стоял у края палубы и смотрел на тёмную воду.
В стороне от него обнималась молодая пара. У парня с золотистыми кудрявыми волосами болталась за спиной гитара, у девушки за спиной висел рюкзак. По виду это были студенты: наивные, чистые, идеалистичные. «Интересно, что с ними будет лет через десять?» – подумал Роман.
5 глава
В ноябре Роман отправился Москву искать работу и счастье. Отец дал ему двадцать тысяч рублей – фантастическую сумму для их семьи. Часть этой суммы Николай Евгеньевич занял у знакомых и друзей.
В плацкартном вагоне у Романа была нижняя полка. Напротив него внизу мужчина с красивыми чёрными усами в зелёном спортивном костюме читал газету «Завтра». Над ним спала женщина неопределённого возраста, повернувшись к Роману спиной. Над Романом находилось место, полного седого мужчины, который ушёл в вагон-ресторан и только изредка приходил в вагон, видимо для того, чтобы проверить на месте ли его вещи.
Сбоку у боковых мест устроились два молодых парня, на вид немного моложе Романа. Один светловолосый с курносым крестьянским лицом, другой подвижный русоволосый в бейсболке, которую почему-то редко снимал. Этот тип в бейсболке активно просвещал своего соседа.
– Васёк, ты не понимаешь что такое Москва? Это не город, это вертеп, Содом и Гоморра. Это новый Вавилон, в который съезжаются подонки со всех сторон. Я уже третий раз еду покорять Москву. Два раза не получилось, а я всё равно еду. Это, как наркота, раз попробовал и всё, не можешь без этого. Там даже скорости другие. Живёшь – словно бежишь куда-то. Там столько женщин – это просто с ума можно сойти. Но нам ничего хорошего пока не светит. Мы провинциалы и нас за людей не считают, хотя вся Москва – это в основном провинциалы, но говорить об этом они не любят. Может, повезёт и подвернётся дама бальзаковского возраста, которая возьмёт тебя к себе. Ты смазливый.
– Бальзаковского возраста – это как? – не понял Васёк.
– Идиот. Ничего Москва из тебя сделает человека, если не сломаешься. И женщины у нас будут. Правда платить придётся. Там можно вызвать прямо на дом.
– Как на дом?
– Чудак. Хорошо, что ты мне подвернулся. Вдвоём дешевле комнату снимать получится. Одному слишком дорого обойдётся. Работу будем искать в торговле; там можно будет украсть чего-нибудь. Это лучше чем въёбывать где-нибудь на стройке, убивать себя. Жалко я институт не закончил, и диплома у меня нет, но ничего, я хочу потом себе купить где-нибудь в подземном переходе. Сейчас диплом котируется. Я, Вась, смотрю на тебя и не пойму, что-то ты не так делаешь; и сейчас понял, походка у тебя неправильная. Ты ходишь, как лохопед, весь ссутулишься и смотришь по сторонам, ворон считаешь. Ладно, пошли курить.
Просвещатель пошёл по проходу, выкидывая в сторону колени, как приблатнённый хулиган с окраины, а Василий плёлся за ним, пытаясь копировать его движения.
Сосед с газетой в спортивном зелёном костюме время от времени ходил курить в тамбур. Роман испытывал сильное волнение, и ему захотелось покурить. Он пошёл за мужчиной и в тамбуре попросил у него закурить.
– Я вообще-то не курю. Что-то волнуюсь.
Мужчина дал ему прикурить.
– Геннадий, – представился он.
– Роман.
– У меня сына так зовут. Я на стройке работаю и не стесняюсь этого. У строителя всегда будет работа. Я уже привык и мне легко всё даётся. Делаешь всё, как робот. А эти уроды. Ты заметил?
– Кто?
– Которые сбоку от нас сидят.
– А.
– Пидорасы.
Поезд прибыл на Павелецкий вокзал. Роман вышел на перрон со средних размеров спортивной красной сумкой. Он попрощался с Геннадием.
– Счастливо.
– Ты не идёшь? – спросил Геннадий.
– Мне надо тут побыть пока.
– Ладно, бывай. Может, ещё увидимся.
– Всё может быть.
Геннадий удалился и исчез в толпе. Роман начал глазами искать своих соседей по вагону сбоку. Они шли не спеша и бурно что-то обсуждали. Роман догнал их.