Смолев, будучи сам в прошлом офицером специальных служб, с уважением относился к местной полиции: ребята здесь толковые, старательные. Хоть и невелик штат местного полицейского участка – сам старший инспектор, два сержанта и три эксперта, – все, кроме инспектора, были уроженцами Наксоса, знали остров как свои пять пальцев и умели работать с местным населением. Вполне профессиональная команда! Старший инспектор – так просто энтузиаст своего дела, и хоть по характеру скорее мягкий и застенчивый, но в профессиональных его качествах Смолев не сомневался ни минуты.
– Благодарю вас от всей души! Кофе – именно то, что мне было нужно, чтобы прийти в себя! – наконец вымолвил утренний гость. – А у вас на вилле «Афродита» умеют его заваривать особенным образом! После бессонной ночи – это просто первая необходимость… Очень, знаете ли, бодрит! Сейчас редко встретишь тех, кто знает в этом толк!
– У вас у самого в полицейском участке неплохой кофейный аппарат, Теодорос, – заметил Смолев, искоса поглядывая на раннего гостя. – И сорта кофе отменные. Я помню, вы меня как-то угощали отличным эспрессо Мауро, кажется? Но, судя по тому, что вы им сегодня утром еще не воспользовались, в участке вы еще не были. Отсюда я делаю вывод, что результаты экспертизы еще не готовы, – иначе вы непременно сначала заглянули бы к экспертам, а потом уже ко мне на виллу. Думаю, что вы из госпиталя проследовали прямиком сюда, я прав? Отчего же такая спешка, дорогой старший инспектор? Что вы скрываете во внутреннем кармане пиджака? Заключение патологоанатома? А не достаете его потому, что боитесь мне за завтраком испортить аппетит? Доставайте! Во-первых, я уже почти закончил завтракать, а во-вторых, у меня луженый желудок.
– Вы очень проницательны, Алекс, – вздохнул старший инспектор и сразу весь как-то сник. – У меня такое ощущение, что я запутался. Знаете, как бывает порой? Ищешь ниточку, которая помогла бы распутать весь клубок, а ее нет, – так большая часть времени уходит именно на то, чтобы ее найти.
– А здесь? – поинтересовался Смолев с улыбкой, наливая в свою кружку еще кофе из металлического кофейника.
– А здесь этих ниточек торчит из всех щелей неограниченное количество, – бери и тяни за любую! – устало и немного раздраженно махнул рукой полицейский. – Но начинаешь тянуть – они все короткие и рвутся, как гнилая пряжа!
– Да вы поэт, старший инспектор! – шире улыбнулся Смолев. – Ну, расскажите, что же вас смущает?
– Хорошо, – решился Антонидис и достал из внутреннего кармана пиджака сильно помятый лист бумаги формата А4, сложенный вдвое, развернул его на скатерти и смущенно разгладил ладонями. – Вот, послушайте заключение патологоанатома: «…смерть наступила вследствие травмы затылочной кости. Причина смерти: закрытая черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью, приведшая к геморрагическому инсульту». Другими словами, убитого ударили сзади по голове…
– Или он ударился обо что-то сам, – продолжая за инспектором фразу, предположил Смолев. – Такого тоже нельзя исключать. Что пишет патологоанатом о характере раны? Есть какие-то зацепки?
– Да, да, вы совершенно правы, – покивал инспектор. – Такое тоже вполне могло быть. Мог, конечно, и сам… Если не принимать во внимание слова убитого, сказанные перед смертью. Как вы помните, он произнес: «Меня убили!», ведь так указано в тех показаниях, что вы дали в участке.
– Безусловно, среди всего остального, он сказал и это, – подтвердил Смолев. – Я это прекрасно помню. Но что все-таки патологоанатом сказал о ране? Наверняка это есть в его заключении. Пожалуйста, прочтите мне, инспектор: я пока не так силен в греческом и не хотел бы упустить важные нюансы.
– О ране? Это вот здесь, я переведу! – полицейский ткнул пальцем в нижние строчки заключения о вскрытии. – Вот, пожалуйста: «…удар нанесен сзади, тяжелым тупым предметом с неровными и шершавыми краями».
– Что бы это могло быть? – пробормотал Смолев. – Дубинка? Обрезок деревянного неоструганного бруса? Хотя, нет… В таком случае, врач обнаружил бы в ране щепки. «Неровные края»… Скорее, камень? Что-то это все не слишком похоже на заранее спланированное умышленное убийство, вам так не кажется, Теодорос?
– Да, я тоже обратил на это внимание, – произнес Антонидис, обрадованный тем, что Смолев своими рассуждениями подтвердил ход его мыслей. – Если бы это было заранее спланированное убийство, убийца воспользовался бы огнестрельным или холодным оружием, ядом, наконец, хоть сейчас это и редкость в наши дни. Но камнем?! Бить камнем по голове, и где? На набережной? При таком количестве людей, которое там находится в это время? Патологоанатом заявил, что, судя по объему скопившейся крови в головном мозге, удар нанесен за десять, максимум – за пятнадцать минут до того, как Холландер появился у вашего крыльца.
Алекс помолчал, прикрыв глаза, задумчиво массируя левый висок средним и указательным пальцами и слегка морщась, словно от головной боли.
Старший инспектор, зная за ним эту привычку, деликатно отвернулся. Его внимание привлекли пиалы с фруктовым вареньем, стоявшие на подносе. Едва он отломил небольшой кусок свежего домашнего хлеба и, намазав его вареньем из айвы, отправил в рот, как Смолев, что-то обдумав, обратился к нему снова.
– Десять – пятнадцать минут, говорите? – переспросил Смолев у жевавшего с наслаждением старшего инспектора, который от неожиданности попытался быстро проглотить хлеб с вареньем и едва не поперхнулся.
– Ну, ну, Теодорос, не спешите, это же наше фирменное «глико ту куталью» от «йайи»6. Второго происшествия на своей вилле за одни сутки я не вынесу. Не подавились? Вот, запейте водой! Все в порядке?
– Да, да, благодарю вас! – покраснев, ответил Антонидис.
– Ну и слава Богу! Так вот, я помню, что Холландер физически был очень слаб. Сколько лет было профессору? Семьдесят два? Не думаю, что человек в семьдесят два года, получивший оглушительный удар по голове, способен за десять-пятнадцать минут уйти куда-то далеко от того места, где на него напали. Предполагаю, что он прошел одну, от силы две улицы, прежде, чем вышел на Апиранто. И, скорее, он шел к морю, чем наоборот.
– Почему вы так считаете? – заинтересовался начальник криминальной полиции острова, задержав руку с чайной ложечкой над очередной плошкой с вареньем. – Почему не от моря, с парома, например? Паром пришел всего за пару часов до того, как вы его нашли, или, скорее, он нашел вас… Он мог получить травму, сойдя с парома, если преследователи выследили жертву и в каком-то темном переулке… Ну, вы меня понимаете!
– Да, да, старший инспектор, – подтвердил Смолев, без тени улыбки. – Скорее всего, так и было, именно «в темном переулке», как вы и сказали. Таких переулков в Хоре хватает… Только шел он все-таки не от моря, а к морю! По крайней мере, после нападения – точно!
– Но почему? – недоумевающе поинтересовался Антонидис.
– Потому, дорогой друг, – пожал плечами владелец гостиницы, – что к морю – это вниз по лестницам, а от моря – это вверх! Если вам семьдесят два года, вы ранены, истекаете кровью, обессилены и измучены, еле держитесь на ногах и чувствуете, – а он говорил об этом прямо, – что умираете, вы бы стали карабкаться вверх по холму по этим бесконечным каменным пролетам? Сомневаюсь! Вернее, даже полностью уверен в обратном. Все, что ему было нужно, – оставить сообщение! Хоть кому-нибудь! Он экономил силы. Поэтому он спустился на один или два лестничных пролета, прошел по улицам и постучал в первые же попавшиеся ворота. Вам необходимо исследовать две-три улицы, что находятся над Апиранто. Возможно, вы обнаружите следы крови и даже, чем черт не шутит, – орудие убийства!
– Да, да, – согласился Антонидис, с видимым сожалением отодвигая от себя поднос, на котором стояли четыре пиалы с «глико ту куталью». – Я сейчас же отдам необходимые распоряжения!