А парень осторожен! Взвешивает каждое слово, как крестьянин на ярмарке, и каковы бы ни были его чувства, не горячится, - наверное, знает, что легко входит в раж.
- Так сколько же вам было лет?
- Около шестнадцати. Я тогда учился в люсонском лицее. Меня на несколько дней забрали оттуда. Отец, то есть Форлакруа, пригласил из Парижа знаменитого врача. Сначала я подумал, что для сестры, но оказалось, что и для меня тоже.
- Ваша сестра уже была.., необычной?
- Не совсем такая, как все.
- А вы?
Альбер вздрогнул и посмотрел комиссару в глаза.
- Никто никогда не говорил мне, что я ненормальный. В лицее я учился отлично. Врач осматривал меня несколько часов, делал всякие анализы. Судья стоял позади, беспокоился, возбужденно говорил о чем-то мне непонятном. Что-то упоминал о группах крови - группе А, группе Б. Потом в течение нескольких дней с нетерпением ждал результатов анализов, и когда пришел ответ на бланке парижской лаборатории, судья посмотрел на меня холодно, с ледяной улыбкой, словно скинул наконец с плеч большую тяжесть. - Альбер говорил медленно, взвешивая каждое слово. - В лицее я расспросил старших ребят. Узнал, что у ребенка та же группа крови, что у одного из родителей, и что в некоторых странах это доказательство принимается судом при установлении отцовства. Значит, моя кровь имела другую группу, чем кровь судьи, - заявил он почти с триумфом. - Я хотел сбежать, но у меня не было денег. Меня подмывало уехать к матери, однако адреса ее я не знал, а судья, как только речь заходила о ней, замолкал. Я пошел служить в армию. Когда вернулся, решил жить, как живут здесь все.
- К тому же, ваш темперамент толкал вас к большим физическим нагрузкам, верно? Но скажите, почему вы остались в деревне, где жил судья?
- Из-за сестры. Я снял дом и стал сборщиком мидий. Разыскал судью и попросил отдать мне сестру.
- А он, конечно, отказал!
- Почему вы говорите "конечно"? Во взгляде Альбера опять сверкнула злоба.
- Потому что судья, похоже, обожает дочь.
- Или ненавидит, - выдавил Альбер сквозь зубы.
- Вы так считаете?
- Меня-то он ненавидит во всяком случае, - ответил парень и вдруг встал. - Какое все это имеет отношение к вашему делу? Вы хотели, чтобы я разговорился, да?
Он пошарил рукой в кармане, но папиросы не нащупал; Мегрэ протянул ему пачку, купленную специально на этот случай.
- Сядьте, Форлакруа.
- Правда, что судья сознался?
- В чем?
- Вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
- Он сознался в старом преступлении. Когда-то в Версале он застал вашу мать с мужчиной и убил его.
- Ого!
- Скажите, Форлакруа... Молчание. Тяжелый взгляд Мегрэ.
- Вы дружны с Марселем Эро?
Снова молчание. Мэр по привычке поставил на столе у Мегрэ бутылку с вином, и комиссар наполнил стакан.
- И что из этого?
- Ничего. Во всяком случае, ничего особенного. Вы примерно одних лет. Он тоже сборщик мидий. Вы, наверное, встречали его в море, на танцах, еще где-нибудь. Я говорю о времени, когда он еще не лазил к вашей сестре в окно.
- Да, мы дружили.
- Вы живете один, так ведь? Довольно необычная для вашего возраста привычка к одиночеству.