ГЛАВА 1. Текст – его жанры и сферы
1.1. Текст как лингвистический объект, фундаментальные категории текста
Фундаментальная категория текста в нашем представлении должна сохранять к себе триединое требование – быть одновременно средством композитивности (цельности и связности текста), полем и «рабочей, работающей» единицей анализа. Добавив еще одно требование – все суперкатегории текста должны быть взаимосвязаны, – мы называем нижеследующий ряд фундаментальных категорий текста.
1. Категория Адресант и Адресат (когда первый включает в себя все ипостаси автора – от автора идеи до диктора и скриптора; от личности автора (автора-во-плоти) до самого экзотического (собака, лошадь, орган человека, предмет мебели и под.) повествователя в художественном тексте или анонима в официально-деловом; а второй – все ипостаси читателя-слушателя: от «провиденциального» до «безграмотного» и «читателя-врага»;
2. категория Хронотоп, то есть взаимосвязанные время и пространство в любых своих проявлениях – от «реальных» до «ирреальных»;
3. категория Событие (некоторое «положение дел», чей радиус равен радиусу всего текста, а не отдельной его части, последнее назовем субкатегорией пропозиции; например, в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Событием будет «пришествие Сатаны» (а пропозицией, к примеру: «Воланд потирает больное колено»); в тексте-описании Событием будет весь горизонт взгляда на Актанта, все предикаты при нем и вместе с ним; в тексте-рассуждении – диалектическая пара «тезис – вывод»);
4. категория Актант (герой повествования, предмет описания, тема рассуждения; имеет парадигмы: актант-1 – главный герой, актант-n – персонажи; актант-1 – главная тема рассуждения, актант-n – подтемы; актант-1 – главный объект описания; актант-n – его признаки или части или объекты-дополнения к актанту-1);
5. категория Диктум и Модус, когда первый можно обозначить так: «то в тексте, что равно и/или совпадает с системами действительного мира или системами возможного мира»; а второе можно обозначить так: «то в тесте, что является логико-психологической операцией с его диктумом» (в таких категориях как оценка, темпоральность-локальность-лицо, то есть актуализация, императивность, социальный модус, квалификация авторизации и достоверности, метааспект [Шмелева 1988]).
По нашему описанию категорий уже видно, что мы не ограничиваем этот рабочий набор глобальных категорий текста только для художественного типа текстов и распространяем его на нехудожественные.
От фундаментальных, глобальных (имманентных) категорий текста вернемся к уровням анализа текста.
Можно выделить три уровня лингвистического анализа текста: содержательный; структурно-композиционный, образно-языковой. При этом коммуникативность не выделится в особый уровень потому, что она есть база, основание для этих трех уровней анализа средств для главной коммуникативной цели – передачи всех видов и типов информации (коммуникации).
В лингвистике не оставлены без внимания и способы семиотики (семиологии) описать и объяснить феномен вербального текста (Ю. С. Степанов, В. А. Успенский и др.; например, [Степанов 2001]). Не вызывают возражений три ипостаси семиотики вообще и семиотики вербального текста в частности. Синтактика – сфера внутренних отношений между знаками, семантика – сфера отношений между знаками и тем, что они обозначают, – внешним миром и внутренним миром человека, прагматика – сфера отношений между знаками и теми, кто знаками пользуется, – говорящим, слушающим, пишущим, читающим.
Собственно, «три кита» в разделах лингвистики текста и уровнях его анализа соответствуют трем категориям его порождения (в широком смысле текстостроения или текстообразования). Опираясь на представления текста через метафору тканья, ткани [Шмелева 1998; 2006], мы считаем такими фундаментальными текстообразующими категориями две ясно, зримо выраженных гиперкатегории – тематическую основу и рематический уток (информативные острия, главные содержательные узлы текста, то, что обеспечивает динамику текста). Кроме них, существенно зримое или незримое присутствие автора в тексте – авторское начало: от интенций, мотивов автора до словесных проявлений автора в тексте.
Надо сказать, что здесь мы несколько противоречим концепции Т. В. Шмелевой, которая считает авторским началом только словесные проявления автора в тексте [Шмелева 2006, 10]. Точнее сказать: распространяем ее выводы далее – с нехудожественных текстов и на художественные тоже.
На наш взгляд, тематическая основа и рематический уток являются объемными категориями, то есть группировкой первичных линейных категорий: они включают в себя всю парадигму категории связности (когезии) – и грамматическую: союзы, анафоры и под.; и семантическую: сюжетные линии, тематическая и стилистическая координация, прогрессия ремы, интертекстуальные связи и т. д. А вот авторское начало – более всего поле: оно включает в себя единицы разного уровня, в свою очередь имеющие разные формально-категориальные способы своего выражения: оценка, темпоральность-локальность-лицо (актуализация), императивность, социальный модус, квалификация авторизации и достоверности, метааспект.
На сегодняшний день традиционным взглядом на сущности текста является тот, который сложился к концу 1980 – началу 1990-х годов и репрезентировался в определения текста, вошедшие в словари и справочники (см. например, вышеприведенную дефиницию из Лингвистического энциклопедического словаря; а в иных зарубежных, скажем, в немецкой филологии в 1980-х годах текст – уже важный объект школьного преподавания, см. например [Steger 1983]). При этом в сфере связности текста традиционно выступают на первый план проблемы правильности/неправильности построения текста и принципы повествовательной (нарративной) грамматики в духе В. Я. Проппа (типологические сюжеты, различаемые разным предметным наполнением). В сфере цельности на первый план выступают степени функциональной нагрузки элементов текста, при этом цельность не предполагает обязательной законченности (то есть законченность – факультативный признак текста).
Однако нам представляется, что традиционная цельность – это другое имя того, что названо тематической основой, связность – некий статический взгляд на «поперечные линии» текста, узлы рематического утка. Ни динамику текста, ни трудно эксплицируемый «образ автора» (авторский узор, авторское начало), на наш взгляд, анализ текста, ориентированный на категории связности и цельности, в достаточной мере выявить не в состоянии.
С расширенных списков категорий и признаков текста мы начали и упомянули авторитетную как в начале 1980-х годов, так, пожалуй, и сегодня, десятичастную парадигму текста И. Р. Гальперина. Но в соответствии с упоминавшимися ранее тремя главными сферами самого текста и областями его изучения [Тураева 1986], поделим спектр всех признаков текста на функциональные, семантические и стилистические.
Тогда десять признаков И. Р. Гальперина (см. Введение) окажутся всего лишь на двух полях – функциональном и семантическом. Функциональное: членимость, когезия, ретроспекция и проспекция, интеграция и завершенность; семантическое: информативность, автосемантичность отрезков текста, континуум, модальность.
Если признать стилистическое поле не автономным, а родственно связанным с функциональным и семантическим полями, то для адекватного заполнения этих полей текстовыми категориями и признаками более продуктивно, на наш взгляд, провести еще одну аналитическую операцию – разделить текстовые категории на содержательные и структурные, как это сделано, например, в [Одинцов 1980]. Тогда в области категорий содержания текста окажутся собственно содержание (предмет речи), тема и идея вербального произведения; в области формы текста – композиция, язык и приемы изображения предмета, а сюжет объединяет категории содержания и формы. В имманентных самому текстах областях категории, выделенные В. В. Одинцовым, расположатся, на наш взгляд, таким образом: функциональная область – композиция произведения; семантическая – предмет, тема, идея; стилистическое – язык и приемы. Сюжетом (рассмотрим его в данном случае как содержательную и структурную динамику любого текста) жестко объединим все же только функциональную и семантическую области, хотя не исключим, что сюжет бросает либо тень, либо свет и на стилистику текста, и наоборот, язык и приемы, порождают некие эффекты, которые либо тормозят, либо продвигают сюжет.