– Где-то я уже видел эту лилию… – проговорил Д’Артаньян в тугой задумчивости.
– И я… видел, – улыбка на лице Портоса сменилась волевым выражением напряженных мнемонических изысканий.
Вдруг со страшным ревом Портос побежал за угол, на ходу расстегивая свои необъятные штаны. Д’Артаньян последовал туда же.
– Вспомнил! – кричал Портос, при этом неловко изогнувшись, – Вот она, ха-ха-ха! Кланяйтесь мне, Д’Артаньян, кланяйтесь! Я король! – Портос захлебывался от радости.
– Вы дальтоник, – не дрогнув, отвечал Д’Артаньян. – У вас лилия зеленого цвета…
Прораб Килограммов тихонько заскулил.
…Портос застыл в позе мироновского «Дискомета», глаза его расширились. Д’Артаньян хладнокровно расстегивал свой пояс…
– Ух! – облегченно выдохнул Портос. На правой ягодице гасконца не было никакой лилии… Зато отчетливо пропечатался знак торговой фирмы Буонасье…
…Д’Артаньян машинально застегнулся. Водопад слез готов был исторгнуться из его васильковых глаз…
Килограммов вытер холодный пот со лба. Оконной шторой. Чего не делал уже одиннадцать с половиной лет.
– Ох, не огорчайтесь, друг мой, – уныло рассуждал Портос. – У нас есть еще шанс стать если не королями, то хотя бы маршалами. Помнится, у Арамиса я когда-то видел что-то похожее на благородный знак.
– Тогда вперед, в «Колокол и бутылку», – впрочем, особого оптимизма в голосе Д’Артаньяна не чувствовалось.
Прораб Килограммов отвел взгляд от страниц. Глаза бестолково поблуждали по весьма стандартной комнатке и остановились на кремовых шторах, недавно купленных Килограммовой… Внезапно прораба пронзила глубокая, как нефтяная скважина, мысль: «А ведь шторы кремовые оттого, что в их складках совершенно неразличимы светотени! В синих или, скажем, оранжевых они бы явственно ощущались!»
…Герцог Бэкингем вприпрыжку скакал по Парижу. Париж – мечта художников и поэтов со всего света, объял английского пэра всем своим неописуемым очарованием. Вдоль булыжных мостовых плыли цветные запахи дружной весны, жареных мясных блюд, утренних кокоток; в букет ярко вплетались ароматы идущих на службу офицеров и незаезженных лошадей… Из глухого переулка выплыла наглая рожа:
– Жизнь или кошелек?
– О кей! – жизнерадостно ответил Бэкингем и плюнул грабителю в левый глаз.
Уличный романтик присел:
– Англичанин?!
– Йес, Ай эм!
– Получай, гад! – шальной французский кулак смял холеный английский нос…